— 356 —
Ты герой обѣихъ націй, Пиренѳйскій Лафайетъ». При такомъ офидіальномъ Прославленіи Ласкаро Покраснѣлъ самодовольно И пріятно засмѣялся, И отрывистою рѣчью, Торопясь и заикаясь, Заявилъ онъ благодарность За такую честь большую. Съ удивленьемъ всѣ смотрѣли На неслыханное дѣло, И таинственно, съ боязнью, Перешептываіись бабы: «Глянь—Ласкаро засмѣялся! Покраснѣлъ, смотри, Ласкаро7 Говорить Ласкаро началъ — Онъ, умершій сынъ колдуньи!..» Въ тотъ же день содрали шкуру Съ Атта Тролля и продали Съ молотка. За сотню франковъ Скорняку она досталась. Онъ подбилъ великолѣпно Эту шкуру красной байкой, А затѣмъ ее въ Парижѣ За двойную цѣну' продалъ. Лишь изъ третьихъ рукъ Жюдьета, Какъ коверъ, ее купила И въ своей парижской спальнѣ У постели положила. О, какъ часто, поздней ночью, Я босой стоялъ на этой Бурой шкурѣ Атта Тролля, На его земныхъ останкахъ! И съ глубокою печалыо Вспоминалъ слова поэта: «То, чтб въ пѣснѣ вѣчно живо, Въ живни то должно погибнуть».
ГЛАВА XXVI. Ну, а Мушга? Агъ, вѣдь Мущ*а—
Женщина! Непостоянство—