— 322 —
Этой столь ничтожной твари, Къ вамъ въ постель заползшей як ночь;
Плохо, если ты допустишь Искусать тебя; но хуже, Если ты клопа раздавишь Вонь всю ночь не дастъ покоя!
Да, всего страшнѣе въ мірѣ Битва съ гадиною скверной, Коей вонь оружьемъ служитъ— Битва съ мерзкими клопами!
ГЛАВА XII.
Ахъ, какъ всѣ—ручные даже— Фантазируютъ поэты! Говорятъ они: природа Есть великій, чудный храмъ!
Храмъ, котораго красбты Умъ и сердце въ высь уносятъ; Солнце, мѣсяцъ, звѣзды—свѣтятъ Въ немъ, какъ въ куполѣ лампады.
Да, добрѣйшіе, конечно! Но сознайтесь, въ этомъ храмѣ Нѣтъ совсѣмъ удобныхъ лѣстницъ; Всѣ онѣ изъ рукъ вонъ скверны.1
То взбирайся, то спускайся, То карабкайся на скалы. То скачи чрезъ пень-колоду— И ногамъ, и духу мука!
Близъ меня. шагалъ Л аскаро, Блѣденъ, длиненъ, точно свѣчка. Все молчитъ онъ, не смѣется— Мертвый сынъ какой-то вѣдьмы.
Да, молва, что онъ нокойникъ, Но колдунья-мать, Урака, Сохранять его умѣетъ Все какъ будто бы живого.
Ну, и лѣсттщы же-въ храмѣ! До сихъ поръ мнѣ не понятно, Какъ, сорвавшись внизъ, ни разу
Не сломалъ себѣ я шеи!