— 277 -
Растрогаться отъ трели соловья Почти что до болѣзни, для себя Изъ вздоховъ лѣстницу сиособенъ строить И, наконецъ, сплетя себѣ веревки Изъ риемъ плохихъ, повѣситься идетъ На тріумфальный столбъ своей же славы.
Лесли.
Конечно, нѣтъ! Я въ томъ готовь поклясться.
Ратклиффъ. Но признаюсь—какъ это ни смѣпіно— Есть страшныя чудовищныя силы, Которымъ я покорствую: онѣ Мои дѣла и волю направляютъ, Моей рукой владѣютъ безиредѣльно, И съ дѣтства я бояться ихъ иривыкъ... Уже тогда въ часы уединенья Два призрака являлись часто мнѣ;. Они другъ къ другу руки простирали, Томились лсаждою объятій тщетно, И взоры ихъ дышали тихой грустью. Но какъ ни смутны были ихъ черты, Все-жъ могъ я различить надменный облнігь Мулсской въ одномъ изъ нихъ, другой же былъ Прелестный образъ женской красоты. Потомъ я часто видѣлъ ихъ во сігЬ, И разглядѣгь ихъ могъ еще яснѣе: Мужчина съ грустью на меня смотрѣлъ, Тѣнь женская съ задумчикой любовью. Въ коллегіи, однако, эдинбургской Тѣ призраки являлись рѣже мнѣ, И въ омутѣ студенчества лихого Разсѣялись туманный видѣнья... Однажды на каніікулахъ заЬхалъ Я въ этотъ край, и въ замокъ Макъ-Грегора. Увидѣлъ я Марію! Въ тотъ же мигъ, Какъ молніей, мнѣ сердце пронизало Ея лицо—лицо той тѣии женской, Прекрасный и кроткія черты, Чтб въ грезахъ мнѣ таіп» часто улыбались. Лишь не была Марія такъ блѣдиа, И взоръ ея не такъ былъ неиодішженъ;
Щека цвѣла, и глазъ ея сверкалъ;