— '246 —
Мнѣ жизнь сама—жестокая болѣзнь, И только смерть одна помочь ей можетъ. Лѣкарство это горько, но оно Послѣднее, и можно отыскать Его вездѣ, и по цѣнѣ дешевой.
(Вынимаешь кинжалъ). Желѣзное лѣкарство, отчего Глядишь ты на меня съ такимъ сомнѣньемъ? Поможешь ли ты мнѣ?
(Гассанъ тихо подходить).
Гассанъ.
Аллахъ поможетъ! Алманзоръ
(не замѣчая его, продолжаешь говорить съ кинжаломь)9
Ты про Аллаха что-то говоришь. Ужель кинжалъ еще и въ остромъ словѣ Нуждается, чтобъ сердце уязвить?
Гассанъ.
Все благо, чтб творить Аллахъ.
Алманзоръ (продолжая говорить съ кинжаломь). Ха, ха!
Мораль кинжалъ читаетъ! Помолчи;
Ты мнѣ своимъ молчаньемъ больше скажешь;
Чѣмъ моралистъ своею болтовйей.
Гассанъ (со вздохомъ). Чтб хочешь ты, Алманзоръ Бенъ-Абдулла?
Алманзоръ (увидѣвъ ею), А, это говоришь со мною ты, Вещь умная на двухъ ногахъ! Я вижу И бороду Гассана, и глаза; Не самъ ли ты Гассанъ? Вотъ хорошо, Что ты пришелъ. Прощай! Я уѣзжаю.
(Показываешь ему кинжалъ). Вотъ видишь, этотъ узкій мостъ ведетъ Изъ края скорби въ край утѣхъ. Но тамъ Стоить у входа черный исполинъ,
Грозя мечомъ сверкающимъ. Для труса