— 377 —
венно выболталъ тѣ школьныя тайны, которыя были из-вѣстны только ученикамъ псрваго класса, и здѣсь во Фран-ціи эти разоблаченія вызвали немалое изумленіе. Я помню, какъ Пьеръ Леру, встрѣтившись со мною, откровенно сознался, что онъ до сихъ поръ всегда считалъ нѣмецкую философію чѣмъ-то въ родѣ мистическаго тумана, а нѣмец-кихъ философовъ—какими-то набожными духовидцами, которые дышали исключительно богобоязнью. Само собою разумеется, что я не могъ дать французамъ вполнѣ обстоятельное изложеніе нашихъ различныхъ философскихъ си-стемъ (да я и слишкомъ люблю этотъ народъ для того, чтобы умышленно нагонять на него скуку)—но мною была выдана имъ конечная мысль, лежащая въ основаніи всѣхъ этихъ системъ, а эта мысль есть именно противоположность всего того, чтб мы до сихъ поръ называли богобоязнью. Философія въ Германіи вела противъ христіанства ту самую войну, которая нѣкогда въ греческомъ мірѣ происходила между ею и древнею миѳологіею, и здѣсь побѣда осталась опять на ея сторонѣ. Въ теоріи нынѣшняя религія во Фран-ціи точно такъ же разбита на голову; она убита въ идеѣ и живетъ только механическою жизнью, какъ муха, у которой ѳтрѣзали голову и которая, иовидимому, не замѣчаетъ этого и все продолжаетъ летать въ бодромъ настроеніи духа. Сколько еще тысячелѣтій носитъ у себя въ брюхѣ (выражаясь словами Кузена) огромная муха-католицизмъ, я не. знаю, но о немъ уже давно нѣтъ и рѣчи. Дѣло идетъ гораздо больше о нашемъ бѣдномъ протестантизмѣ, который, для поддержки своего существованія, сдѣлалъ всевозможный уступки—и все-таки долженъ умереть; нисколько не помогло ему то, что онъ очистилъ свое высшее существо отъ всякаго антропоморфизма, что онъ кровопусканіемъ вылилъ изъ него всю физическую кровь, что онъ, такъ сказать, превра^ тилъ его посредствомъ фильтровки въ чистаго духа, состоящая исключительно изъ любви, справедливости, мудрости и добродѣтели—не помогло ничто, и нѣмецкій Порфиріусъ, имя котораго Фейербахъ (это слово значить огненный источ-никъ), не мало посмѣялся надъ этими атрибутами сочиненій) протестантами «чистаго духа», любовь котораго не заслуживаетъ особенно большой похвалы, потому что у него вѣдь нѣтъ человѣческой желчи; которому быть справедлив вымъ тоже не очень трудно, потому что у него нѣтъ желудка; который требуетъ питанія рег Газ еі пеГаз; которому и
мудрость нельзя вмѣнить въ большую заслугу, потому что ему.