/
онъ могъ во всякое время изречь противъ меня сопзіііит аЬеипйі, и тогда мнѣ пришлось бы тотчасъ же собираться въ дорогу. Его педеля» въ синихъ мундирахъ съ лимонно-желтыми отворотами оторвали бы меня отъ моихъ париж-скихъ критическихъ занятій и проводили бы до тѣхъ стол-бовъ, «которые исполосованы, какъ спина зебра», а тутъ приняли бы меня другіе педеля въ еще болѣе фатальныхъ ливреяхъ и съ германски неуклюжими манерами, чтобы чествовать меня со стороны отечества.
Но, несчастный поэтъ, развѣ твоя французская натура-лизація не достаточно защищала тебя отъ такого министерская произвола? .
Ахъ, отвѣтъ на этотъ вопросъ вырываетъ у меня при-знаніе, которое изъ благоразумія слѣдовало бы, можетъ-быть, утаить. Но благоразуміе и я давно уже не ѣдпмъ изъ одной тарелки,—и сегодня я безъ обиняковъ сознаюсь, что никогда не натурализовался во Франціи и что моя натура-лизація, считавшаяся извѣстнымъ фактомъ, все-таки ничто иное, какъ нѣмецкая сказка. Не знаю, чья праздная или хитрая голова выдумала ее. Мои соотечественники, конечно, увѣряли, что объ этой натурализаціи они вынюхали изъ достовѣрнаго источника; объ этомъ они сообщали въ нѣ-мецкихъ газетахъ, а я поддеряшвалъ заблужденіе- молча-ніемъ. Мои милые литературные и политические противники на родинѣ и многіе очень вліятельные интимные враги здѣсь въ Парижѣ были введены этимъ обстоятельствомъ въ ошибку и думали, что правомъ французскаго гражданства я защищенъ отъ многихъ прижимокъ и махинацій, кото-рымъ такъ сильно подверженъ чужеземецъ, судящійся здѣсь по особеннымъ, ясключительнымъ законамъ. Вслѣдствіе этого благодѣтельнаго заблужденія я избѣжалъ многйхъ злобныхъ дѣйствій, а также многихъ эксплуатацій аферистами, которые въ дѣловыхъ столкновеніяхъ со мною пользовались бы своимъ привилегированнымъ положеніе:іъ. Столько же отвратительнымъ, сколько стѣснительнымъ въ денежномъ отношеніи становится, въ концѣ концовъ, въ Па-рижѣ подоженіе чужестранца ненатурализованнаго. Его му-чатъ и сердятъ, и это дѣлается болѣе всего именно натурализованными иностранцами, которые особенно падки на то, чтобы злоупотреблять пріобрѣтенными правами своими. Побуждаемый раздраженіемъ и заботою о себѣ, я однажды исполнилъ формальности, ни къ чему не обязывающія, а
между тѣмъ дающія возможность въ случаѣ необходимости