— 229 — •
что я долженъ говорить о немъ часто и со всевозможною серьезностью. Онъ въ самомъ дѣлѣ удивительный человѣкъ. Я не могу судить о его финансовыхъ способностяхъ, но, судя по результатами онѣ очень велики. Характеристическое свойство его состоитъ въ дарѣ наблюдательности ийи инстинктѣ, съ которымъ онъ умѣетъ если не обсуживать, то выискивать способности другихъ лицъ въ какой бы то ни было сферѣ. Благодаря этому дару, его сравнивали съ Людовикомъ XIV, и действительно, г. Джемсъ Ротшильдъ, въ противоположность своимъ коллегамъ, любящимъ окружать себя генеральнымъ штабомъ посредственностей, всегда находится въ тѣснѣйшихъ сношеніяхъ съ передовыми людьми во всѣхъ сферахъ; если даже ему какая-нибудь спеціаль-ность совсѣмъ незнакома, онъ всегда знаетъ, кто въ ней самый выдающійся человѣкъ. Онъ не знаетъ, можетъ-быть, ни одной ноты въ музыкѣ, но Россини всегда былъ его до-машнимъ другомъ; Ари-Шефферъ его придворный живопи-сецъ; Каремъ былъ его поваромъ. Г. фонъ-Ротшильдъ не знаетъ, конечно, ни одного слова по-гречески, но эллинистъ Летронъ, ученый, пользуется его наиболыиимъ расиоложе-ніемъ. Лейбъ-медикомъ его былъ геніальный Дюпюитренъ, и между ними существовала самая братская дружба. До стоинство Кремье, великаго юриста, которому предстоит], великая будущность, Ротшильдомъ было уже давно понято, и онъ нашелъ въ Кремье вѣрнаго приверженца. Точно также, съ самаго начала царствованія Людовика Филиппа, онъ оцѣнилъ его политическія способности и всегда былъ на короткой ногѣ съ этимъ гросмейстеромъ дипломатическаго искусства. Эмиля Перейра, этого ропііГех шахігаиз желѣз-ныхъ дорогъ, открылъ собственно Ротшильдъ; онъ сейчасъ же сдѣлалъ его своимъ первымъ инженером^ и съ помощью его основалъ версальскую дорогу^ и именно правый берегъ ея, на которомъ никогда не случается несчастій. Поэзія, какъ французская, такъ и нѣмецкая, тоже имѣетъ въ рас-поряженіи г. Ротшильда очень достойныхъ представителей, но мнѣ кажется, что здѣсь играетъ у него роль только милая любезность, и что г. баронъ нашимъ живымъ поэтамъ сочувствуетъ не такъ восторженно, какъ великимъ мертве-цамъ, напр. Гомеру, Софоклу, Данте, Сервантесу, Шекспиру, Гёте, все умершимъ поэтамъ, нросвѣтленнымъ геніямъ, которые, очистившись отъ всякой земной грязи, не знаютъ уже никакихъ житейскихъ лишеній и не просятъ никакихъ
акцій сѣверной желѣзной дороги.