— 619: —
ритъ по-нѣмецки!.. Сегодня уже шесть лѣтъ* какъ до слуха моего не доносится ни Одинъ нѣмецкій звукъ, и все, чтб я пишу и думаю, съ трудомъ облекается въ иностранные обороты рѣчи... О тѣлесномъ изгнаніи вы, можетъ-быть, имѣете понятіе, но объ изгнаніи духовномъ можеть судить только нѣмецкій писатель, который принужденъ цѣлый день говорить по-французски, писать по-французски и даже ночью, лежа на груди возлюбленной, вздыхать по-французски! Мои мысли тоже изгнанники, онѣ сосланы въ страну чужеземнаго языка.
Счастливы тѣ, которьтмъ на чужбинѣ приходится бороться только съ бѣдностью, голодомъ и холодомъ—все естествен-» ными бѣдствіями... Сквозь окна ихъ мансардъ улыбаются имъ небо и всѣ его звѣзды... О, золотое страданіе въ бѣ-лыхъ лайковглхъ перчаткахъ, на сколько безконечнѣе твои муки!.. Полная отчаянія голова должна завивать свои волосы, если еще не умащать ихъ благовоніями, и гнѣвныя губы, готовыя проклинать небо и землю, должны улыбаться, н все улыбаться...
Счастливы тѣ, у которыхъ великая скорбь отняла, наконецъ, послѣднюю частичку ихъ разсудка и которые нахо-дятъ вѣрную погибель въ ПІарантонѣ или Бисетрѣ, какъ бѣдный Ф..., бѣдный Б..., бѣдный Л... и многіе другіе, меньше знакомые * мнѣ... КлЬтка, въ которой они заперты, кажется % имъ милою отчизною, а въ своихъ горячечныхъ рубашкахъ они принимаютъ себя за побѣдителей всякаго деспотизма, за гордыхъ гражданъ свободнаго государства... Но все это они точно такъ же хорошо могди бы найти и у себя дома.
Только минута перехода отъ разума къ помѣшательству— скверная, ужасная минута... Я прихожу въ ужасъ, кагда вспоминаю, какъ Ф... пришелъ ко ■ мнѣ въ первый разъ и началъ серьезно доказывать, что въ великій союзъ наро-довъ надо принять также обитателей луны и самыхъ отда-ленныхъ звѣздъ. Но какъ увѣдомить ихъ о нашихъ пред-ложеніяхъ? Вотъ чемъ заключался для него главный во-просъ. Другой патріотъ, съ этою же цѣлью, придумалъ родъ колоссальнаго зеркала, посредствомъ котораго прокламации, написанныя исполинскими буквами, должны отражаться въ воздухѣ, чтобы все человѣчество могло читать ихъ, не встрѣчая помѣхи со стороны цензора и полиціи... Какой опасный для государственнаго порядка проектъ!.. А между тѣмъ, о немъ не упоминается въ донесеніяхъ
союзнаго сейма о революціонной пропагандѣ!