— 610 —
Германію начинали топтать или бить до крови, тогда онъ переставалъ бѣсноваться, тогда этотъ бѣдный безумецъ хны-калъ и, рыдая, доказывалъ, что Германія дучшая и пре-краснѣйшая страна въ мірѣ, и что нѣмцы—прекраснѣйшій и благороднѣйшій народъ, просто жемчугъ-народъ, и что нѣтъ никого умнѣе нѣмдевъ, и что даже дураки въ Герма-ніи умные люди, и что неотесанность ея ничто иное, какъ глубокое чувство, и при этомъ онъ начиналъ сильно тосковать по милымъ толчкамъ и пинкамъ родины, и иногда являлось у него желаніе покушать сочной нѣмецкой глупости, какъ у беременной женщины—ягодъ. Жить далеко отъ отечества также сдѣлалось для него истиннымъ муче-ніемъ, и не одно злое слово въ его сочиненіяхъ было вырвано у него этимъ страданіемъ. Кто не знакомь съ изгнаніемъ, тотъ не понимаетъ, какими рѣзкими красками окрашиваетъ оно наши душевныя муки и какую тьму, и какой ядъ проливаетъ оно въ наши мысли. Данте написалъ свой «Адъ» въ изгнаніи. Только тотъ, кто жилъ въ изгна-ніи, знаетъ также, чтб значить любовь къ отечеству, любовь къ отечеству со всѣмъ ея сладкимъ ужасомъ и томительною скорбью! Къ счастью для нашихъ патріотовъ, обязанныхъ жить во Франціи, эта страна представляетъ много сходства съ Германіею: почти тотъ же климатъ, та же растительность, тотъ же образъ жизни. «Какъ должно быть страшно изгнаніе тамъ, гдѣ нѣтъ этого сходства!—сказалъ мнѣ разъ Бёрне во время нашей прогулки по ^сііп йев Ріапіей;—какъ ужасно должно быть на душѣ, когда видишь вокругъ себя только пальмы и тропическія растенія и совершенно чуждыхъ, дикихъ животныхъ въ родѣ кэнгуру и зебра... Къ нашему счастью, цвѣты во Франціи тѣ же, что и у насъ дома: фіалки и розы совершенно похожи на нѣ-мецкія, и такъ же, какъ у насъ, быки, коровы и ослы терпѣ-ливы и неполосаты и птицы покрыты перьями и поютъ во Франціи совершенно такъ же, какъ въ Германіи, и даже смотря на собакъ, бѣгающихъ по Парижу, я переношусь мыслью за Рейнъ, и сердце мое говорить мнѣ: да вѣдь это наши нѣмецкія собаки!»
Извѣстнаго рода тупоуміе долго не замѣчало въ сочине-ніяхъ Бёрне этой любви къ отечеству. Видя это тупоуміе, онъ съ болыпимъ состраданіемъ пожималъ плечами; а когда старыя бабы, задыхаясь отъ усталости, тащили дрова для его костра, онъ могъ совершенно безмятежно восклицать:
«запсіа зішріісііазі» Но когда іезуитская злоба бросала до-