— 591 —
дальновидность», относится здѣсь не столько къ отдѣльной личности, сколько къ цѣлой породѣ, нашедшей лолнѣйшаго представителя своего въ Максимиліанѣ Робеспьерѣ, славной памяти. На этого послѣдняго Бёрне былъ въ послѣднее время чрезвычайно похожъ: такое же постоянное недовѣріе на лицѣ, кровожадная сентиментальность въ сердцѣ, сухія понятія въ головѣ... Только въ его распоряжеціи не было гильотины, * и онъ долженъ былъ прибѣгать къ помощи словъ и только клеветать. И этотъ упрекъ также относится больше къ природѣ, потому что—странное дѣло!-^подобно іезуитргъ. якобинцы приняли ложь дозволеннымъ средствомъ войны, можетъ-быть, потому, что тѣ и другіе считали себя служителями ведикихъ цѣлей; первые ратовали за дѣло Божье, вторые—за дѣло человѣчества... Мы должны поэтому простить имъ за ихъ клеветы!
. Но не руководила ли иногда Людвигомъ . Бёрне тайная зависть? Онъ вѣдь былъ человѣкъ, и между тѣмъ, какъ ему казалось, что онъ разрушаетъ доброе имя различно мысля-щаго съ нимъ человѣка только въ интересѣ республики, между тѣмъ, какъ онъ, можетъ-быть, даже ставилъ себѣ въ заслугу принесете этой жертвы—на < самомъ дѣлѣ онъ, помимо своего вѣдома, удовлетворялъ скрытымъ наклонно-стямъ своей злой натуры, какъ нѣкогда Максимиліанъ Ро-беспьеръ, славной памяти! _
И именно въ отношеніи ко мнѣ покойный предавался такимъ личнымъ чувствамъ, и всѣ его нападенія на меня были въ сущности ничто иное, какъ мелкая зависть, которую маленькій барабанщикъ чувствуетъ къ большому там-* буръ-мажору. Онъ завидовалъ моему высокому плюмажу, который такъ смѣло развѣвался по воздуху, моему богато-вышитому мундиру, на которомъ было столько серебра, сколько онъ, маленькій барабанщикъ, не могъ бы купить за всѣ свои деньги; завидовалъ ловкости, съ которою я махалъ тамбуръ-мажорскимъ жезломъ, любовнымъ взглядамъ, которые бросали на меня молодыя дѣвушки, и на которые я, молсетъ-быть, отвѣчалъ съ нѣкоторымъ кокетствомъ!
Во многихъ изъ заблужденій, на которыя я только-что намекнулъ, были, можетъ-быть, виноваты также люди, окру-жавшіе Бёрне; эти милые приверженцы подстрекали его къ высказыванію многихъ скверныхъ мнѣній, и высказанное имъ устно раздувалось ими еще злостнѣе и перерабатывалось для удивительнѣйшихъ частныхъ цѣлей. При всей
своей подозрительности, онъ легко поддавался обману, ни-