— Г>557 —
Да, я помню, что прошедшею ночью пробѣгалъ я такимъ образомъ по всѣмъ нѣмецкимъ землямъ и землидамъ, и сту-чадъ въ двери моихъ друзей, и будилъ спящихъ... Они порою смотрѣли на меня удивленными, стеклянными глазами, такъ гчто я самъ пугался и не могъ тотчасъ же объяснить себѣ, чего я собственно хотЬлъ и для чего я будилъ ихъ. Многихъ толстыхъ филистеровъ, которые слишкомъ отвратительно храпЬли, я знаменательно толкалъ подъ бока; и они, зѣвая, спрашивали: «да который же часъ?» Въ Парижѣ, любезные друзья, прокричалъ пѣтухъ; вотъ все, что я знаю.— За Аугсбургомъ, по дорогѣ въ Мюнхенъ, я встрѣтилъ множество готическихъ церквей, которыя, казалось, были готовы къ бѣгству и боязливо шатались. Я самъ, уставъ отъ бѣ-готни, вздумалъ, наконецъ, полетЬть и началъ перелетать отъ одной звѣзды къ, другой. Но эти звѣзды не населенные міры, какъ полагають другіе, а просто блестящіе каменные шары, пустые и безнлодные. Они не падаютъ внизъ потому, что не знаютъ, гдѣ имъ можно упасть, и ходятъ въ вышинѣ взадъ и впередъ въ величайшемъ затрудненіи. Былъ я и въ небѣ. Ворота были отперты. Длинныя высокія залы, по которымъ громко разносится эхо, съ старомодными золочеными украшеніями, совершенно пустыя; только кое-гдѣ си-дѣлъ въ бархатномъ креслѣ и сладко дремалъ старый на-пудреный слуга въ полинявшей красной ливреѣ; во многихъ комнатахъ двери были сняты съ петель, въ другихъ плотно заперты и вдобавокъ запечатаны тремя большими казенными печатями... Наконецъ, я зашелъ въ одну комнату, гдѣ сидѣлъ за конторкой старый худощавый человѣкъ, переби-равшій груды бумагъ. Онъ былъ въ черномъ платьѣ, совсѣмъ сѣдой, съ морщинистъімъ дѣловымъ лицомъ, и спросилъ меня иолушопотомъ: чтб мнѣ нужно? Въ наивности я принялъ его за Юпитера и обратился къ нему въ самомъ довѣрчиво интимиомъ тонѣ: «Ахъ. добрѣйшій г. Юпитеръ, мнѣ бы хотЬлось выучиться гремѣть; сверкать молніями я уже умѣю... ахъ, выучите меня и гремѣть!»... Я заговорилъ съ нимъ громко. «Не говорите такъ громі«», рѣзко возразилъ старый худощавый человѣкъ, повернулся ко мнѣ спиною и снова сталъ рыться въ своихъ бумагахъ. «Это господинъ регистра-торъ», шеннулъ мнѣ Одинъ изъ красныхъ служителей, поднявшись съ кресла, на которомъ онъ спалъ, и съ зѣваніемъ протирая себѣ глаза...
Панъ уиеръі