— Г>520 —
условіяхъ великія, прекраспыя и благородный вещи, и дѣй- ; ствительпо тершітъ при этомъ большіо убытки. Эти слова -Берне слушать очень внимательно, и впослѣдствіи они побудили его поѣхать въ Берлинъ и условиться съ издате-лемъ «Путсвыхъ Картипъ» объ изданій полнаго собранія своихъ сочиненій.
По окончаніи толковъ объ издателяхъ, начинаются взаимные комплименты двухъ писателей, разговаривающие мѳ-аду собою въ первый разъ. Я прохожу молчапіемъ то, что Бёрне говорилъ о моемъ превосходств^ передъ нимъ, и уиомлну только о маленькомъ порпцаніи, которое онъ по временамъ впускалъ, капля по каплѣ, въ пѣнящуюся чашу восхваленія. Именно, онъ незадолго до того прочедъ вторую часть «Путевыхъ Картинъ» и былъ недоволенъ тѣмъ, что о разныхъ возвыпіенныхъ предметахъ я говорилъ съ неуважепіемъ, мезкду тѣмъ, какъ къ ІІаподеону, который все-таки былъ никто иной, какъ смертный дсспотъ, относился съ прсувеличеппымъ почтеніемъ. Такимъ образомъ, деистъ и либералъ ужо теперь ясно явились мнѣ въ лицѣ Ббрпе. Повндимому, онъ но совсѣмъ долюбливалъ Папо-леона, хотя, помимо своего вѣдома, въ душѣ очень высоко чтилъ его. Опъ возмущался тѣмъ, что ипоземные государи такъ великодушно свергпули статую Наполеона съ Вандом-ской колонны.
— Ахъ!—вскричалъ онъ съ горышмъ вздохомъ:— вы могли спокойно оставить его статую па прежнемъ мѣстѣ; вамъ слѣдовало только прибавить къ ной дощечку съ надписью: «восемнадцатое брюмера»—и Вандомская колонна сдѣлалась бы его заслужснпымъ позорпымъ столбомъі Какъ любилъ я этого человЬка до восемнадцатая брюмераі Даже до мира въ Кампо-Форміо я былъ расиоложепъ къ нему; но съ тѣхъ поръ, какъ онъ встуішлъ на престолъ, цѣя-ность его стала упадать все ниже и ниже.
— Еще сегодня утромъ,—продолжалъ Ббрпе:—я удивлялся ему, когда вотъ въ этой книгѣ, лежащей-на моемъ столѣ—онъ указалъ на «Исторію революціи» Тьера—чи-талъ провосходпый анекдотъ о томъ, какъ Наполеонъ въ Удипо іімѣдъ свидапіе съ Кобенцслемъ п, въ жару разговора, разбилъ фарфоръ, который Кобепцель получялъ нѣ-когда въ подарокъ оть императрицы Екатерины и, конечно, очень любилъ. Этотъ разбитый фарііюръ вызвалъ, можеть-быть, кампо-формійскій мнръ. Кобенцель, вѣроятно, думалъ
при этомъ: «У моего императора очепь много фарфора, и