ийній. Потомъ я тотчасъ же переходилъ къ Турдіи и про-читывалъ длинный ргешіег—Сопвіапііпороіе только для того, чтобы узнать, не удушилъ ли себя щелковымъ шнур-комъ какой-нибудь новый великій визирь.
Это послѣднее обстоятельство всегда служило мнѣ самою обильною пищею для размышленій. Что деспотъ безъ всякой церемоніи душить своихъ рабовъ, это я находилъ весьма естественнымъ. Вѣдь случилось же мнѣ увидѣть однажды въ звѣринцѣ, какъ царь звѣрей пришелъ въ такой величественный гнѣвъ, что, конечно, разорвалъ бы многихъ невин-ныхъ зрителей, не будь онъ запертъ въ надежной консти-тудіи, составленной изъ желѣзныхъ ирутьевъ. Но сильно урвляло меня то обстоятельство, что послѣ удушенія ста-тараго великаго визиря всегда находился кто-нибудь, имѣв-шій охоту сдѣлаться визиремъ.
Теперь, когда я сдѣлался немного старше, и занимаюсь больше англичанами, чѣмъ ихъ друзьями-турками, мною овладѣваетъ аналогичное изумленіе, когда я вижу, что лослѣ отставки англійскаго перваго министра, на его мѣсто сейчасъ же старается попасть другой, и этотъ другой— всегда человѣкъ, имѣющій возможность хорошо прожить и безъ этой должности, и притомъ (исключая Веллингтона) совсѣмъ не дуракъ. Удивляетъ это меня потому, что всѣ англійскіе министры, несуіціе эту тяжелую должность дольше і одного семестра, погибаютъ страшнѣе, чѣмъ посредствомъ шелковаго шнурка. Особенно часто это начало повторяться со времени французской революціи; заботы и лишенія увеличились въ Доунингъ^стритѣ, и бремя дѣлъ сдѣлалось почти невыносимо.
Въ былое время житейскія дѣла были гораздо проще, и I остроумные поэты сравнивали государство съ кораблемъ, а
- министра—съ его кормчимъ. Теперь же все сдѣлалось
слож-|Нѣе и запутаннѣе, обыкновенный государственный корабль [превратился въ пароходъ, и министру приходится теперь |уже не управлять простымъ рулемъ, а стоять отвѣтствен-лымъ механикомъ среди множества машинъ, внимательно слѣдить за каждымъ винтикомъ, каждымъ маленькимъ ко-лесомъ, смотрѣть день и ночь въ пылающую печь и постоянно потѣть отъ жары и заботь; потому что стоить только ему сдѣлать малѣйптую оплошность, и котелъ можетъ лопнуть, и весь корабль съ экипажемъ пойти ко дну. А въ его время капитанъ и пассажиры спокойно прохаживаются
но палубѣ, спокойно развѣвается флагъ на боковой мачтѣ,