— 407 —
величаво - гордо сидѣть на своемъ твѳрдомъ утесѣ, и смо-трѣть на небо съ такою свободною душой, или бросать на меня такіе спокойно-надменные взоры. У такого орла невыносимо гордый взглядъ, и когда онъ смотритъ на васъ, то будто, говорить: «Что ты за птица? Знаешь ли ты, что я и теперь еще царь, какъ въ то героическое время, когда я держалъ въ Когтяхъ громы Юпитера и украшалъ знамена Наполеона? Кто ты? Ученый ли попугай, выучившій наизусть старыя пѣсни и педантически повторяющей ихъ? Или домашняя горлица, прекрасно чувствующая и скверно воркующая? Иль йльманахный соловей? Или гусь, предки котораго спасли Капитолій? Или, наконецъ, домашній пѣтухъ съ рабскою душой, которому въ насмѣшку повѣсили на шею эмблему смѣлаго полета, т. е. мой портретъ въ миніатюрѣ, и который харахорится, какъ будто онъ въ самомъ дѣлѣ орелъ?» Ты знаешь, любезный читатель, что мнѣ нѣтъ никакой причины обижаться, когда орелъ думаегь обо мнѣ такія вещи. Взглядъ, которымъ я отвѣчалъ ему, былъ, я полагаю, еще болѣе гордъ, чѣмъ его взглядъ, и если онъ освѣдомился обо мнѣ у перваго лавроваго дерева, то узналъ, кто я такой.
Я, дѣйствительно, заблудился въ горахъ, котда наступили сумерки и лѣсныя пѣсни постепенно замолкли, а деревья начали шептаться все серьезнѣе и серьезнѣе. Возвышенная таинственность и задушевная торжественность разлились, словно дыханье Бога, въ просветленной тишинѣ. Тутъ и тамъ выглядывали на меня изъ земли прекрасные темные глаза, исчезавшее въ ту же минуту. Нѣжный шопотъ игриво пробѣгалъ по моему сердцу, и незримые поцѣлуи воздушно прикасались къ моимъ щекамъ. Вечерняя заря одѣла горы точно траурнымъ плащомъ, и иослѣдніе лучи солнца освѣ-тили ихъ вершины и сдѣлали ихъ похожими на королей съ золотыми коронами на головахъ. Я же стоялъ, какъ царь вселенной, среди этихъ вѣнчанныхъ вассаловъ, преклонявшихся предо мною въ благоговѣйномъ молчаніи.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
Не знаю, набожный ли человѣкъ тотъ монахъ, котораго я встрѣтилъ недалеко отъ Лукки. Но знаю, что его старое тѣло сидитъ уже многіе годы нищенски и голо въ грубой рясѣ; изорванныя сандаліи не могутъ достаточно защищать его обнаженныя ноги, когда онъ по колючкамъ и камнямь
взбирается.на скады, чтобы тамъ наверху, въ горныхъ дс-