Страница:Heine-Volume-1.pdf/344

Эта страница не была вычитана

погребѣ Гофмана и Камне, тогда, быть можетъ, тамъ я буду сидѣть, такой же тощій и жалкій, какъ бѣдный Бартоло, на скамейкѣ около постели какой-нибудь старой инимораты и по ея приказанію подавать ей плевательницу.

Синьора Летиція извинилась предо мною, что она лежитъ въ постели и притомъ на животѣ, ибо нарывъ ниже поясницы, выскочившій отъ слишкомъ большого употребленія винныхъ ягодъ, мѣшаеть ей, какъ прилично порядочной іісенщинѣ, лежать на спинѣ. Она дѣйствительно лежала, какъ пѣчто въ родѣ сфинкса; высоко завитую голову она подпирала обѣими руками, а между ними плавала ея грудь, какъ красное море.

— Вы нѣмецъ?—спросила она меня.

— Я слишкомъ честенъ, синьора, чтобы отрицать это,—• отвѣчала моя милость.

— Ахъ, нѣмцы довольно честны, — со вздохомъ сказала она:—но что проку въ тѣхъ честныхъ людяхъ, которые насъ грабятъ! Вѣдь они совсѣмъ губятъ Италію! Мои лучшіе друзья сидятъ въ миланскихъ тюрьмахъ; только рабство...

— Нѣгь, нѣтъ!—воскликнулъ маркизъ: — не обвиняйте нѣмцевъ; мы становимся покоренными покорителями, побѣ-ждеяными иобѣдителями, какъ только пріѣзжаемъ въ Ита-лію; и видѣть васъ, синьора, видѣть васъ и падать къ ва-шимъ ногамъ—одно и то же.

И разложивъ на полу свой желтый шелковый платокъ, и ставь на него на колѣни, онъ прибавилъ:— Здѣсь склоняю-я колѣни и поклоняюсь вамъ отъ имени всей Германіи.

— Христофоро ди-Гумпелино,—съ томнымъ вздохомъ промолвила синьора, глубоко тронутая:—встаньте и обнимите меня.

Ко чтобы нѣжный пастушокъ не попортилъ завивки и рукянъ его возлюбленной, она поцѣловала его не въ пламенный губы, а въ пылающій лобъ, такъ что лицо его опустилось ниже, и руль этого лица—носъ, поплылъ по Красному морю.

— Синьоръ Бартоло!—всскликнулъ я:—позвольте и мнѣ воспользоваться плевательницей.

Синьоръ Бартоло печально улыбнулся, но не произнесъ ни одного слова, несмотря на то, что онъ послѣ Меццо-фанти считался въ Болонъѣ самымъ лучшимъ преподавателем^ языковъ. Мы говоримъ неохотно, когда говорить—наша про-фессія. Онъ служилъ синьорѣ, какъ нѣмой рыцарь, и только

по временамъ приходилось ему но ея приказанію деклами-