— 342 —
не лопнуло отъ смѣха, и я невольно воскликнулъ: «Любезный мой интендантскій совѣтникъ, Вильгельмъ Нейманъ, что вамъ до зеленыхъ деревьевъ!»
— Вы разорванный человѣкъ, такъ сказать, Байронъ,— повторилъ маркизъ, продолжая кидать такіе же просвѣтлен-ные взоры внизъ, въ долину, и по временамъ щелкая язы-комъ отъ благоговѣйнаго изумленія:—Господи, Господи, все какъ нарисованоі
Бѣдный Байронъ! Подобное спокойное наслажденіе не было доступно тебѣ. Неужели сердце твое было испорчено въ такой степени, что природу ты могъ только видѣть, могъ даже изображать, но не могъ находить въ ней блаженство? Или, быть-можетъ, правъ былъ Шелли, когда сказалъ, что ты подстерегъ природу въ ея цѣломудренной наготѣ и за это, какъ Актеонъ, былъ разорванъ ея собаками!
Но довольно объ этомъ, мы подходимъ къ болѣе пріят-ному предмету, именно къ дому синьоры Летиціи и Франчески, маленькому бѣлому зданію, которое какъ будто еще въ утреннемъ неглиже. Спереди у него два болыпихъ круг-лыхъ окошка, предъ которыми высоко поднявшійся вино-градъ спустилъ свои длинныя лозы такъ, что кажется, что роскошные зеленые локоны опустились на глаза дома. Уже въ дверяхъ несутся къ нимъ навстрѣчу пестрые звуки, дрожащія трели, аккорды гитары и смѣхъ.
ГЛАВА ПЯТАЯ.
Синьора Летиція, пятидесятилѣтняя юная роза, лежала въ постели и напѣвала и болтала со своими двумя ухаживателями, изъ которыхъ Одинъ сидѣлъ предъ ней на низенькой скамейкѣ, а другой, развалившись въ болыпомъ креслѣ, пгралъ на гптарѣ. Изъ сосѣдней комнаты тоже доносились по временамъ отрывки милой пѣсни, или еще болѣе чуднаго, милаго смѣха. Маркизъ, съ той дешевой ироніей, которая иногда нападала на него, представилъ меня синьорѣ и обо-имъ мужчинамъ и замѣтилъ при этомъ, что я тотъ самый Іоганъ-Генрихъ Гейне, докторъ правъ, который въ настоящее время знаменитъ въ нѣмецкой юридической литературѣ. Къ несчастію, Одинъ изъ мужчинъ былъ болонскій профес-соръ и притомъ юристъ, хотя его округленный, тучный животъ указывалъ, что онъ долженъ скорѣе занимать должность по сферической тригонометріи. Нѣсколько смущенный, я замѣтилъ, что пишу не подъ собственнымъ именемъ, а
подъ именемъ Ярке, и это я сказалъ изъ скромности, такъ