— 336 —
лину. Но некоторые изъ нихъ разсѣяны и до одиночкѣ на горныхъ склонахъ, и приходится съ трудомъ ілбираться пверхъ чрезъ виноградники, кусты миртовъ, лавры, олеандры и Другія деревья и растенія—дикій рай! Я никогда не ви-дѣлъ болѣе восхитительной картины, особенно когда смотришь внизъ на деревню съ террасы верхней кунальни, гдѣ стоятъ серьезные зеленые кипарисы. Тутъ видишь мостъ, переброшенный чрезъ рѣчку, названіе которой. Лима и которая, раздѣляя деревню на двѣ части, ниспадаетъ на обоихъ концахъ равнымъ каскадомъ по скаламъ и. производить такой шумъ, какъ будто хочетъ разсказывать самыя пріятныя вещи, но не можетъ произнести ни слова вслѣд-ствіе раздающагося со всѣхъ сторонъ эхо.
Главнѣйшее очарованіе этой долины заключается, конечно, въ томъ обстоятельствѣ, что она не слишкомъ велика и не слишкомъ мала, что душа глядящаго на нее не насильственно расширяется, а напротивъ, равномѣрно наполняется чудеснымъ зрѣлищемъ, что Апенины всюду не обезображены причудливо готическими возвышенностями, подобно тѣмъ горамъ-карикатурамъ, который мы точно такъ же, какъ и карикатуры-людей, встрѣчаемъ въ германскихъ зе-мляхъ, но, напротивъ, своими благородными закругленіями, весело-зелеными формами выражаютъ почти художественную цивилизацію и мелодически звучать въ гармоніи съ блѣдно-голубымъ небомъ.
— О, Іисусе! — вздыхалъ Гумпелино въ то время, какъ мы, уже достаточно согрѣтые труднымъ восхожденіемъ и утреннимъ солнцемъ, достигли вышеупомянутой возвышен-ностн, усаженной кипарисами, и глядя внизъ, въ деревню, смотрѣли, какъ наша агличанка-иріятельнида, верхомъ на лошади, точно романтическій, сказочный образъ, неслась черезъ мостъ и, наконецъ, исчезла, тоже съ быстротою грезы. — О, Іисусе! какая курьезная женщина!—^нѣскодько разъ повторилъ маркизъ.—Въ обыденной жизни я еще никогда не встрѣчалъ такихъ женщинъ, и только въ Еоме^ діяхъ находишь ихъ, и я полагаю, что, напримѣръ, наша Гольцбехеръ хорошо бы сыграла такую роль. У нея есті кое-что русалочное, какъ вы полагаете?
— Я полагаю, что вы правы, Гумпелино. Когда я ѣхалі съ ней изъ Лондона въ Роттердаму то капитанъ корабле выразился, что она похожа на посыпанную перцемъ розу Въ благодарность за это сравненіе она, заставши ег<
однажды въ каютѣ заснувшимъ, высыпала на его голов;