— 332 —
британскйкъ морозныхъ сердцахъ, что до сихъ поръ еще страдаетъ насморкомъ.
Миледи, повидимому, укололъ этотъ отвѣтъ. Она схватила хлыстъ, лежавпіій между страницами какого-то романа въ видѣ •закладки, хлестнула имъ по угаамъ своей бѣлой охотничьей собаки, тихо заворчавшей, поспѣшно подняла свою шляпку съ полу, быстро надѣла ее на кудрявую головку, самодовольно взглянула раза два въ зеркало и гордо сказала: «Я еще хороша!» Но вдругъ, точно по ней пробѣ-жалъ трепетъ смутной скорби, она остановилась въ задумчивости, медленно стащила съ руки бѣлую перчатку, протянула мнѣ руку и съ быстротой стрѣлы угадавъ мои мысли, сказала: «Не правда ли, эта рука уже не такъ красива, какъ въ Рамсгетѣ? Матильда за это время много выстрадала...»
Любезный читатель, въ колоколѣ рѣдко можно замѣтить, гдѣ образовалась трещина, и только по тону замѣчаешь ее. Если бы ты слышалъ звукъ голоса, какимъ были произнесены эти слова, то сейчасъ бы узналъ, что сердце миледи— колоколъ изъ лучшаго металла, но что скрытая трещина странно заглушаетъ его самые веселые тоны и какъ бы одѣваетъ ихъ тайной печалью. Но я люблю подобные колокола, они всегда находятъ отголосокъ въ моей собственной груди. Я поцѣловалъ руку миледи почти задушевнее, чѣмъ въ былое время, хотя она уже была не такъ цвѣтуща, и нѣсколько жилокъ, выступившихъ слишкомъ голубымъ цвѣ-томъ, тоже, повидимому, говорили мнѣ: «Матильда за это время много выстрадала».
Ея глазъ смотрѣлъ на меня, какъ грустная одинокая звѣзда на осеннемъ небѣ и мягко и сердечно сказала она: «Вы, повидимому, меньше любите меня, докторъ, потому что только съ чувствомъ состраданія упала только что ваша слеза на мою руку—почти какъ милостыня».
— Почему вы такъ мизерно истолковываете нѣмой языкъ моихъ словъ? Я пари держу, что бѣлая собака, ласкающаяся къ вамъ, въ настоящую минуту понимаетъ меня лучше: она смотритъ на меня, и потомъ опять на васъ, и повидимому удивляется, что люди, эти гордые властители міра, въ душѣ такъ глубоко жалки. Ахъ, миледи, только родственная скорбь извлекаетъ у наеъ слезы, и плачетъ каждый собственно о самомъ себѣ.
— Довольно, довольно, докторъ. Хорошо, по крайней
Ш мѣрѣ, то, что мы съ вами современники и нашли другъ