— 272 гг-
съ горами, а теперь лежите на зсмлѣ сломанныя, между тѣмъ какъ горы все еще стоятъ несокрушимыя».
Орлу, сидящему на своемъ любимомъ утесѣ, становится очень грустно на душѣ, когда онъ слышитъ подобный издевательства. Онъ думаетъ въ эти минуты о своей собственной судьбѣ. И онъ тоже не знаетъ, на какой глубинѣ придется ему лежать гдѣ-иибудь. По звѣзды сверкаютъ такъ умиротворяюще, лѣсныя воды шумятъ такъ утѣшительно, и собственная душа своимъ біеніемъ такъ гордо заглушаетъ всѣ малодушныя мысли, что онъ скоро забываетъ ихъ. А когда еще покажется солнце, то онъ снова чувствуетъ себя такимъ, йакъ прежде, и взлетаетъ къ этому солнцу, и когда уже совсѣмъ близко отъ него, то поетъ ему про свою радость и про свои муки. Его собратья, животныя, особенно люди, думаютъ, что орелъ не можетъ пѣть, но они не знаютъ, что онъ поетъ только тогда, когда улетитъ изъ ихъ области, что изъ гордости онъ хочетъ, чтобы его слышало только солнце. И онъ иравъ: вѣдь кому-нибудь изъ его пернатой родни могла бы вдругъ придти охота рецензировать его пѣніе. Я испыталъ на себѣ, каковы эти критики: пѣтухъ становится на одну ногу п кудахтаетъ, что у пѣвца совсѣмъ нѣтъ души; индюкъ клохчетъ, что у него нѣтъ истинной серьезности; голубка воркуетъ, что онъ не знаетъ истинной любви; гусь гогочетъ, что онъ не имѣетъ научныхъ познаній; каплунъ кричитъ, что онъ безстрастенъ; снигирь свиститъ, что онъ, къ сожалѣнію, чуждъ всякой религіи; воробей чи-рикаетъ, что онъ недостаточно производителенъ... Удавы, сороки, филины — все это кричитъ, стонетъ и скрипитъ... Только соловей стоить въ сторонѣ отъ этихъ критикъ, ему нѣтъ дѣла ни до кого въ мірѣ, только пурпурная роза его единственная мысль, единственная пѣснь, съ страстнымъ желаніомъ порхаетъ онъ вокругъ пурпурной розы и вдохновенно бросается въ возлюбленные шипы и истекаетъ кровью, л поетъ.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
Есть въ лѣмецкой отчизнѣ Одинъ орелъ, солнечная пѣснь котораго звучитъ такъ могущественно, что ее слышать и здѣсь внизу, и даже соловьи прислушиваются къ ней, забывая всѣ свои мелодическія скорби. Это ты, Карлъ Иммер-манъ, и о тебѣ очень часто всиоминалъ я въ той странѣ, которую ты такъ прекрасно воспѣлъ. Какъ могъ я
про-ѣзжать черезъ Тироль, не думая о твоей «Трагедіи»? Само