— 249 гг-
Одинъ извѣстяый фальшивый человѣкъ, который до того до-велъ фальшь, что, наконецъ, написалъ даже фальшивые мемуары—именно, Фуше, сказалъ: «Ъез рагоіез зопі Ыіез роиг сасЬег поз репзёез». Вотъ и начали они сочинять много словъ, чтобы скрыть, что вообще у нихъ нѣтъ ника-кихъ мыслей, и держать они данныя рѣчи, и пишутъ толстая книги, и восхваляютъ единственно-благодѣтельный источникъ мыслей, именно разумъ, занимаются математикой, логикой, статистикой, улучшеніемъ машинъ, гражданскимъ чувствомъ, кормомъ лошадей и т. п.—и какъ обезьяна тѣмъ смѣшнѣе, чѣмъ въ ней болѣе видимаго сходства съ чело-вѣкомъ, такъ и эти дураки тѣмъ смѣшнѣе, чѣмъ болѣе стараются они походить на умныхъ. Другіе предводители этой огромной арміи—люди болѣе откровенные и сознаются, что на ихъ долю выпало очень маю ума, что, можетъ-быть, они л совсѣмъ не получили его, но не могутъ не замѣтить, что въ сущности умъ очень кисель и не стбитъ, чтобы о немъ особенно заботились. Оно, можетъ-быть, и правда, но къ несчастью они не настолько умны, чтобъ умѣть доказать это. Вслѣдствіе этого они прибѣгаютъ къ всевозможны мъ уловкамъ, открываютъ въ себѣ новыя силы, объявляють, что эти силы дѣйствують такъ же, какъ и разумъ, а въ нѣкоторыхъ случаяхъ даже и сильнѣе, какъ, напримѣръ, до-бродушіе, вѣра, вдохновеніе и т. д., и утѣшаютъ себя этимъ суррогатомъ разума, этимъ свекловичнымъ разумомъ. Но меня, бѣднаго, они ненавидятъ особенно сильно, утверждая, что я прирожденный членъ именно ихъ партіи, что я от-ступникъ, дезертиръ, разорвавшій самыя священныя узы, что я даже шпіонъ, тайно вывѣдывающій, чтб они. дураки, дѣлаютъ, и потомъ отдающій ихъ на посмѣшище своимъ новымъ товарищамъ, что я, наконецъ, такъ глупъ, что не замѣчаю, какъ эти новые товарищи въ то же время смѣ-кггся надо мною и никогда не считаютъ меня равнымъ себѣ... И въ этомъ послѣднемъ случаѣ дураки совершенно правы.
Да, правда, что умные не считаютъ меня равнымъ себѣ, и я часто служу предметомъ ихъ скрытаго хихиканья. Я очень хорошо знаю это, но дѣлаю видъ, что не замѣ-чаю. Сердце мое тайно обливается кровью, и когда я остаюсь Одинъ, то начинаю плакать. Я очень хорошо Бнаю, что моѳ положеніе неестественно; все, чтб я дѣлаю, умнымъ кажется глупостью, а дуракамъ — преступленіемъ. Они
не-яавидятъ меня, и я чувствую справедливость поговорки: