— 158 —
пустѣе, - головы полнѣе. Одвдъ мычалъ, другой пѣлъ фистулой, третій декламировалъ изъ «Вины», четвертый гово-рилъ по-латыни, пятый проповѣдывалъ о трезвости, а шестой взлѣзъ на стулъ и ораторствовалъ: «Милостивые государи! Земля есть круглый цилиндръ, люди — отдѣльные штифтики на ней, насаженные, повидимому, безъ всякаго умысла; но цилиндръ вертится, штифтики цѣпляются то тамъ, то сямъ, и издаютъ звуки одни часто, другіе рѣдко; и все это производить удивительную, сложную музыку, которая называется всемірною исторіей. Итакъ, мы будемъ говорить сперва о музыкѣ, потомъ о вселенной и наконецъ объ исторіи; но эту послѣднюю мы раздѣлимъ на положительную и шпанскія мушки».,. И такъ далѣе говорилъ онъ, то остроумно, то какъ сумасшедшій.
Одинъ сентиментальный мекленбуржецъ, уткнувшій носъ въ, пуншевый стаканъ и съ улыбкой блаженства вдыхавшій въ себя паръ, замѣтилъ, что у него на душѣ такъ, какъ будто онъ снова стоить передъ театральнымъ буфетомъ въ ІПверинѣ. Другой держалъ стаканъ съ виномъ передъ глазами и внимательно смотрѣлъ на насъ въ него, точно въ зрительную трубу, между тѣмъ какъ красное вино лилось по щекамъ его въ выступившій впередъ ротъ. Грейфваль-децъ, вдругъ воодушевившись, бросился ко мнѣ на грудь и съ энтуз*азмомъ началъ кричать: «О, если бы ты могъ понять меня! Я влюбленъ, я счастливь, я снова любимъ, и клянусь Богомъ, она образованная дѣвушка, потому что у ней хорошо развитая грудь, и она ходить въ бѣломъ платьѣ и играетъ на фортепьяно». Но швейцарецъ плакалъ, и нѣжно цѣловалъ мои руки, и все жалобно пищаль: «О, Бэбэли! о, Бэбэли!»
Среди всей этой шумной безтолковщины, когда тарелки учились танцовать, а стаканы- летать, протйвъ меня сидѣли два молодыхъ человѣка, оба прекрасные и блѣдные, какъ мраморныя статуи, Одинъ больше походилъ на Адониса, другой — больше на Аполлона. Легкій оттѣнокъ, кинутый виномъ на ихъ щеки, былъ едва замѣтенъ. Съ безконечной любовью смотрѣли они другъ на друга точно Одинъ могъ читать въ глазахъ другого,—и эти глаза блестѣли, какъ будто вьнихъ попало нѣсколько свѣтлыхъ капель изъ той переполненной пылающею любовью чаши, которую чистый ангелъпѳрено-ситъ отъ одной звѣзды къ другой. Молодые люди говорили тихо, тоскливо-дрожащимъ голосомъ, и то были печальный
исторіи, изъ которыхъ вырывались дивно болѣзненные звуки.