— 120 —
Гордый рыцарь и витязямъ дучшимъ Пораженье въ борьбѣ наносила.
Плющъ растѳтъ на высокомъ балконѣ, Гдѣ прекрасныя дамы не разъ Побѣдитедей гордыхъ сражали Красотою и силою гдазъ.
Но и тѣмъ, и другимъ смерть умѣла Нанести лораженіѳ... Ахъ, Этотъ рыцарь скелетный съ косою Всѣхъ людей повергаетъ во прахъ!
Пройдя нѣскояько дальше, я встрѣтился съ молодымъ мастеровымъ, который шелъ изъ Брауншвейга; онъ разска-залъ мнѣ, какъ тамошнюю новость, что молодой герцогъ, на пути въ Палестину, былъ пойманъ турками и что за него требуютъ большой выкупъ. Долгое путешествіе герцога послужило, вѣроятно, основаніемъ этой легендѣ. У народа ходъ мыслей все еще имѣетъ традиціонно-баснословный характеръ, который такъ мило высказывается въ его «Гер-цогѣ Эрнестѣ». Сообщившій мнѣ теперь эту новость былъ портной, маленькіЁ молодой человѣкъ, до того худощавый, что сквозь тѣло его, какъ сквозь туманные призраки Оссіана, можно было видѣть мерцаніе звѣздъ; вообще странное, въ народномъ духѣ, смѣшеніе веселости и меланхоліи. Это послѣднее свойство особенно высказывалось въ смѣшно-тро-гательной манерѣ, съ которою онъ напѣвалъ удивительную народную пѣсню: «Жукъ сидѣлъ на заборѣ, зумъ, зумъ». Вотъ чѣмъ хороши мы, нѣмцы: ни Одинъ изъ насъ не сумасшедшій до такой степени, чтобы не встрѣтить другого, болѣе сумасшедшаго, который могъ бы его понять. Только нѣмецъ можетъ почувствовать эту пѣсню и, слушая ее, плакать и смѣяться до смерти. Тутъ же я увидѣлъ, какъ глубоко проникло въ жизнь народа слово Гёте. Мой тоненькій спутникъ пѣлъ по временамъ тоже стихи: «Ьеі<1-У0І1 идй Ггеисіѵоіі, Сесіапкеп біпсі Ггеі!» Такое нзвращеніе текста въ народѣ вещь довольно, обыкновенная; Пѣлъ онъ также пѣсню. въ которой «Лотхенъ горюетъ у могилы своего Вертера». Портной расплылся огь сентиментальности при словахъ: «Одинокая, плачу я у того розоваго кустарника, гдѣ такъ часто подслушивалъ насъ поздній мѣсяцъ;
печальная, брожу я у серебристаго источника, который на-