сятся лучшія русскія лѣтописи и знаменитый памятникъ «Слово о полку Игоревѣ» (разсказъ о походѣ кн. Игоря на половцевъ въ концѣ XII в.), занимающее теперь исключительное мѣсто въ древней русской литературѣ по своимъ художественнымъ достоинствамъ, по своей близости къ поэтическимъ мотивамъ и пріемамъ народнаго творчества.
Послѣ XIII в. политическій и литературный центръ переносится на сѣверо-востокъ. Москва стала во главѣ Великой Руси и послѣ паденія Константинополя (1453 г.) въ глазахъ всего православнаго міра стала хранительницей завѣтовъ византійско-русской старины. Этому возвышенію роли Москвы не соотвѣтствовало ея культурное состояніе. Просвѣщеніе стояло здѣсь ниже, чѣмъ въ старыхъ городахъ (Кіевѣ и Новгородѣ), и развивалось крайне медленно: въ XV—XVI вв. мы слышимъ постоянныя жалобы на невѣжество духовенства, на «двоевѣріе» народа, на отсутствіе даже элементарныхъ школъ; литературная дѣятельность русскихъ писателей попрежнему сосредоточивается главнымъ образомъ въ предѣлахъ церковныхъ интересовъ. Церковною назидательностью и условнымъ риторизмомъ («добрословіемъ», «плетеніемъ словесъ») отличаются житія святыхъ, легенды, «умильныя», историческія повѣсти и повѣсти публицистическаго и тенденціознаго направленій (наприм., о происхожденіи власти московскихъ государей). Зато замѣтно возрастали чувство національнаго самодовольства, замкнутость и нетерпимость къ Западу вмѣстѣ со страхомъ передъ «латинской» мудростью.
Но въ силу неизбѣжнаго хода исторіи очень рано возникаютъ оппозиціонныя теченія въ русской жизни. Протестъ противъ гнета византской догмы сказался, во-первыхъ, въ разныхъ ересяхъ, которыя въ половинѣ XIV в. зародились въ Новгородѣ и Псковѣ, повидимому, не безъ вліянія Запада, и подъ разными названіями (стригальники, жидовствующіе, ересь Матвѣя Башкина и Ѳеодосія Косого) распространились по Россіи, вплоть до XV в. поддерживая броженіе религіозной мысли даже въ самой Москвѣ, гдѣ дьякъ Курицынъ формулировалъ свои раціоналистическія убѣжденія словами: «разумъ самовластенъ: стѣсняетъ его вѣра», и гдѣ еретикъ Башкинъ отпускаетъ на свободу своихъ холоповъ, такъ какъ «и Христосъ всѣхъ братьями нарицаетъ». Въ Москвѣ XV—XVI в. появляются пропагандисты латинской вѣры и протестантства; по рукамъ сильно расходятся книги астрологическаго и гадательнаго содержанія; иконографія подъ вліяніемъ «фряжской» живописи обнаруживаетъ стремленіе къ «живству»; вырабатывается постепенно типъ «міролюбца» и западника, сочувствующаго разнымъ новшествамъ, секретно читающаго книги латинскія и нѣмецкія. Само правительство, начиная съ XV в., подъ давленіемъ необходимости обращается къ Западу за искусными мастерами, техниками, врачами, военными; изъ иностранцевъ въ Москвѣ составляется цѣлая «нѣмецкая слобода». Старая Русь въ XVI в. переживала тяжелый кризисъ: прежніе устои жизни колебались, чувствовалась потребность въ какомъ-то обновленіи. Москва стала на стражѣ православной старины. Обличая и проклиная новшества (между прочимъ офиціально на Стоглавомъ Соборѣ), она спѣшитъ произвести кодификацію того, чѣмъ жили благочестивые предки: митр. Макарій составляетъ Четьи-Минеи, сборникъ «богодухновенныхъ книгъ, кои въ русской землѣ обрѣтаются»; Домострой подробно излагаетъ программу «праведнаго, благоразсудливаго и порядливаго житія», «по заповѣди Господни, и по отеческому преданію, и по христіанскому закону»; издаются иконописные «подлинники» для руководства иконописцамъ и т. п.
Охранительная партія, однако, не могла удержать за собой господствующей позиціи. Въ XVI в. ея противники получили свѣжія подкрѣпленія съ того же латинскаго Запада, на этотъ разъ черезъ юго-западную Русь и Польшу.
Особыя историческія условія и географическая близость юго-западной Россіи къ Польшѣ и Западу открывали доступъ иноземнымъ вліяніямъ. Съ другой стороны, вѣковая борьба съ іезуитскою пропагандой вынуждала православныхъ русскихъ людей позаботиться о распространеніи просвѣщенія. И вотъ въ XVI—XVII вв. мы наблюдаемъ сильное оживленіе въ юго-западномь краѣ: возникаютъ новыя школы схоластическаго типа (по образцу іезуитскихъ коллегій); водворяется схоластическая наука (грамматика, піитика, риторика, логика, далектика, философия, богословіе), опредѣляя характеръ церковной проповѣди и всей литературы; проявляется множество переводныхъ сочиненій свѣтской литературы, изъ которыхъ особенно цѣнны «смѣхотворные» разсказы, рыцарскіе и любовные романы (въ народно-лубочной передѣлкѣ), вносившіе въ литературное чтеніе новые элементы смѣха, жизненной, бытовой правды и нѣкотораго идеализма. Литература усваиваетъ новыя формы, подготовляя уже почву для развитія псевдоклассицизма: вводится стихосложеніе (силлабическое), и въ стихахъ начинаютъ сочинять не
