скими дѣлами отца, былъ приказчикомъ, служилъ въ страховомъ обществѣ, игралъ нѣкоторое время на сценѣ.
Уже съ очень молодыхъ лѣть Л. началъ писать, помѣщая свои произведенія въ Русскомъ Мірѣ, Петербургскомъ Вѣстникѣ, Искрѣ, Современникѣ и очень много въ Петербургской Газетѣ. Въ первое время своей литературной дѣятельности Л. изображалъ жестокіе нравы темнаго царства, разсказывая, наприм., въ „Христовой невѣстѣ“ печальную судьбу жертвы этихъ нравовъ. Затѣмъ онъ все болѣе и болѣе склоняется къ внѣшнему комизму и въ теченіе сорокалѣтней дѣятельности создаетъ свой особенный литературный жанръ: онъ осмѣиваетъ комическую внѣшность той среды и тѣхъ явленій, которыя дѣйствительно заслуживаютъ осмѣянія и осужденія, но не за одну внѣшность. Темныя стороны купечества, приказчичьяго міра и другихъ столь знакомыхъ автору сферъ бичуются Л—ымъ лишь постольку, поскольку онѣ представляютъ матеріалъ для смѣшныхъ словечекъ и внѣшняго грубоватаго комизма. „Наши забавники“, „Шуты гороховые“, „Апраксинцы“, „Биржевые артельщики“, „Саврасы безъ узды“ (названія нѣкоторыхъ произведеній Л—а) даютъ ему нескончаемый матеріалъ для смѣха.
Г. (1822 г., † 25 сент. 1864 г.) родился въ Москвѣ въ семьѣ чиновника изъ дворянъ. Воспитывался дома, затѣмъ поступилъ въ московскій университетъ. По окончаніи курса на юридическомъ факультетѣ, служилъ въ университетской канцеляріи; послѣ неудачнаго романа переѣхалъ въ Петербургъ, гдѣ нѣкоторое время состоялъ чиновникомъ въ управѣ благочинія и въ сенатѣ. Въ срединѣ 40‑хъ годовъ Г. начинаетъ заниматься журнальной работой, пишетъ стихотворенія, много переводитъ; въ то же время ведетъ безпорядочный образъ жизни и сильно пьетъ. Въ 1847 г. возвращается въ Москву, получаетъ мѣсто преподавателя I‑й гимназіи. Съ 1850 г. принимаетъ близкое участіе въ молодой редакціи Москвитянина. По прекращеніи Москвитянина участвуетъ въ журналахъ: Русская Бесѣда, Русское Слово, Время, Якорь и Эпоха. Умираетъ отъ запоя.
Г. — типичнѣйшій и талантливѣйшій теоретикъ-„почвенникъ“. Полагая въ основу своей теоріи защиту національности „коренного русскаго міросозерцанія, юмористическаго безъ боязни, прямого безъ увлеченія“, „смышленаго, здороваго ума, соединеннаго съ добротой“, онъ ополчается, какъ противъ всѣхъ „наносныхъ“ плодовъ западной культуры, такъ и противъ всѣхъ „хищническихъ и офиціальныхъ“ началъ русской жизни. Онъ критикуетъ аристократизмъ, какъ явленіе, занесенное къ намъ изъ Франціи и Англіи, отрицательно относится къ мѣщанству, гоняющемуся за аристократіей, съ его фальшивымъ сантиментализмомъ, роднящимъ его съ нѣмецкимъ бюргерствомъ; онъ ненавидитъ бюрократію за ея офиціальныя отношенія къ „земщинѣ“; онъ критикуетъ славянофильство, доходящее до идеализаціи темныхъ сторонъ древней Руси. Онъ
