чинца постигло глубокое разочарованіе: „мелочные интересы“, которыми живутъ крестьяне, выступили передъ нимъ на первый планъ; всѣ его альтруистическія побужденія оказались неосуществимыми на дѣлѣ; онъ понялъ, что между народомъ и интеллигенціей нѣтъ ничего общаго, и всякая попытка слиться съ народомъ кончается взаимнымъ недовѣріемъ; при внимательномъ разсмотрѣніи обнаружилось, что надежды, возлагаемыя имъ на общинный бытъ и круговую поруку, — праздныя мечты: рядъ вопіющихъ примѣровъ наглядно доказалъ У—му, что при общинныхъ порядкахъ каждая крестьянская семья представляетъ изъ себя „уединенный островъ“, на которомъ идетъ ужасная борьба за существованіе. Но произнеся отповѣдь народническимъ утопіямъ на страницахъ „Деревенскаго дневника“, во „Власти земли“, У. становится страстнымъ апологетомъ крестьянской жизни и крестьянскаго труда, начинаетъ видѣть въ крестьянинѣ недосягаемый идеалъ для интеллигента: только земледѣльческій трудъ, только связь человѣка съ землей можетъ сдѣлать человѣка цѣльнымъ. Всѣ правовыя и семейныя нормы, весь моральный и умственный горизонтъ крестьянина, обусловленные поземельными отношеніями, отличаются необыкновенной стройностью и поэтической гармоніей. Правда, земля часто диктуетъ крестьянину слишкомъ тяжкія условія, дѣлаеть изъ его жизни „существованіе зоологическое“, но это существованіе все-таки неизмѣримо выше своей цѣльностью и жизненной полнотой существованія интеллигента; жертвы городской культуры и денежнаго хозяйства (выводы, сдѣланные во „Власти земли“, повторены и развиты въ отдѣльныхъ подробностяхъ въ очеркахъ „Изъ разговоровъ съ приятелями“, „Трудами рукъ своихъ“). Создавши себѣ подобный идеалъ, У. производитъ отрицательный анализъ роста капиталистической Россіи въ „Письмахъ съ дороги“, стараясь доказать, что по сравненію съ западно-европейской буржуазіей наши „буржуи“ — есть своего рода скачокъ исторіи, что ихъ появленіе не вытекаетъ органически изъ хода предыдущей исторіи. Такимъ образомъ, произведенія У—аго важны, съ одной стороны, какъ историко-соціальный матеріалъ для оцѣнки драмы разночинской пореформенной интеллигенціи, а съ другой — какъ моментъ кризиса народнической теоріи, въ которой эта теорія получаетъ оригинально философское обоснованіе и одновременно признается утопичность мечтаній объ общинѣ и круговой порукѣ. Объясняя весь строй деревни и все міросозерцаніе крестьянина съ экономической точки зрѣнія и вообще придавая экономическому фактору громадное значеніе въ судьбахъ человѣчества, У. является до извѣстной степени предтечей теоретиковъ экономическаго пониманія исторіи.
|
| ГЛ. ИВ. УСПЕНСКИЙ.
|
