писанныхъ по поводу сочиненій Островскаго; подобнымъ же анализомъ явленій русской жизни была статья по поводу Тургеневскаго „Наканунѣ“ и такія статьи, какъ „Черты для характеристики русскаго простонародья“, „Что такое Обломовщина?“ и др. Д. отрицалъ пользу и значеніе эстетической критики и насмѣхался надъ ней. Но, отыскивая идею въ художественномъ произведеніи, онъ требовалъ не тенденціозности, а „жизненной правды“, отказываясь даже отъ разбора такихъ произведеній, которыя были написаны подъ вліяніемъ предвзятой теоріи. „Художественное произведеніе, — писалъ онъ въ статьѣ о „Грозѣ“ Островскаго, — можетъ быть выраженіемъ извѣстной идеи не потому, что авторъ задался этою идеей при его созданіи, а потому, что автора его поразили такіе факты дѣйствительности, изъ которыхъ эта идея вытекаетъ сама собой“. Эта критика соединялась у Д—а съ вполнѣ опредѣленными идеалами и убѣжденіями, съ широко развитымъ понятіемъ о солидарности личной и общественной пользы, съ никогда не оставлявшимъ его стремленіемъ къ большей справедливости въ человѣческихъ отношеніяхъ. Въ его блестящихъ статьяхъ виденъ былъ „холодный умъ и пылкое сердце“, что въ соединеніи съ указанными выше пріемами его критической дѣятельности сразу завоевало ему привилегированное положеніе и среди читателей и въ самой редакціи Современника. Отношеніе редакціи къ Д—ву особенно ясно сказалось, когда между критикомъ и Тургеневымъ произошелъ разрывъ вслѣдствіе статьи перваго „Когда же придетъ настоящій день?“ Въ этой статьѣ Тургеневъ почему-то увидалъ, въ дѣйствительности не существовавшее тамъ, оскорбленіе; онъ требовалъ выбора между собой и Добролюбовымъ. Выборъ былъ сдѣланъ не въ пользу Тургенева. Кромѣ критическихъ статей, Д. велъ сатирическій отдѣлъ въ Современникѣ, извѣстный подъ названіемъ „Свистка“.
Ко времени ссоры съ Тургеневымъ относится начало чахотки, сведшей Добролюбова въ могилу. Въ 1860 году онъ принужденъ былъ ѣхать для поправленія здоровья за границу, пробылъ тамъ годъ и вернулся въ Петербургъ еще болѣе больнымъ, чѣмъ прежде. Въ воспоминаніяхъ Головачевой-Панаевой подробно описаны послѣднія минуты его смерти. Д. похороненъ на Волковомъ кладбищѣ, на такъ называемыхъ литераторскихъ мосткахъ. „Какой свѣтильникъ разума угасъ, какое сердце биться перестало!“ — писалъ по поводу его смерти Некрасовъ.
