Эта страница не была вычитана
40
Купинъ—Купринъ
of Fourscore» (1885) — собраніе мелкихъ cтатей и отдѣльныхъ мыслей. Наиболѣе популярный среди чартистовъ гимнъ («Богъ земли, морей и неба!») принадлежитъ перу К.
Купинъ — мст. Подольской губ., Каменецкаго у., при р. Смотричѣ, въ 50 в. отъ губ. гор. Жит. 1700; прав. церк., синагога; 2 паровыхъ мельницы, базары черезъ 2 недѣли. Остатки крѣпости татарскаго періода.
Купишки — мст. Ковенской губ., Вилькомирскаго у., при рр. Лавенѣ и Купѣ. Жит. до 2000, катол. црк., синагога, пчт. и тлгф. Сохранились остатки древнихъ укрѣпленій.
Купринъ (Александръ Ивановичъ) — талантливый писатель. Род. въ 1870 г. Воспитывался въ Москвѣ, во 2 кадетскомъ корпусѣ и военномъ Александровскомъ училищѣ. Писать началъ еще юнкеромъ; первое произведеніе его («Послѣдній дебютъ») было напечатано въ московскомъ юмористическомъ журналѣ «Рус. Сатирич. Листокъ» (1889). Позже сталъ писать въ «Рус. Богатствѣ». Держалъ экзаменъ въ академію генеральнаго штаба, но къ окончанію экзаменовъ не былъ допущенъ распоряженіемъ ген. Драгомирова, командовавшаго тогда кіевскимъ округомъ. Въ 1894 г. К. оставилъ военную службу и сталъ работать въ кіевскихъ, приволжскихъ, одесскихъ, ростовскихъ изданіяхъ. Близкое участіе принималъ въ «Жизни и Искусствѣ», «Кіевлянинѣ», «Кіев. Словѣ», «Самарской Газетѣ», «Волыни», «Донской Рѣчи», «Одесскихъ Новостяхъ». Въ промежуткахъ газетной работы былъ актеромъ, изучалъ зубоврачебное искусство, служилъ въ техническихъ конторахъ, занимался землемѣріемъ. Издалъ отдѣльно сборники «Кіевскіе типы» (Кіевъ, 1896) и «Миніатюры» (Кіевъ 1897). Въ нихъ есть проблески таланта, но въ общемъ «миніатюры» и «типы» слишкомъ бѣглы и поверхностны и даже несвободны отъ пряности сомнительнаго свойства. Съ 1901 г. К. поселился въ СПб. въ качествѣ ближайшаго сотрудника «Міра Божьяго» и изданій т-ва «Знаніе». Этимъ книгоиздательствомъ выпущены 2 т. «Разсказовъ» К. (СПб., 1903 и 1906); Первый томъ, куда ставшій очень строгимъ къ себѣ авторъ внесъ только 10 изъ многочисленныхъ своихъ разсказовъ, имѣлъ серьезный успѣхъ и въ публикѣ (2 изд.), и въ критикѣ. Въ немъ еще чувствуется вліяніе крупныхъ писателей и русскихъ и иностранныхъ; встрѣчаются мотивы Толстого, Гауптмана («Одиночество»), Тургенева («Лѣсная глушь», въ стилѣ «Бѣжина луга»). Самое рѣшительное вліяніе оказалъ на К. Чеховъ. Зародившись и получивъ свое развитіе въ ту же мрачную эпоху политическаго безвременья, творчество К. тоже впитало въ себя Чеховскую тоску и Чеховское сознаніе интеллигентскаго безсилія что-нибудь сдѣлать. Основной типъ разсказовъ К. — нервныя, честныя, но дряблыя натуры, добрые порывы которыхъ не приводятъ ни къ чему, кромѣ полнаго нравственнаго банкротства. Изъ превосходно изученнаго имъ солдатскаго міра К. и въ «Разсказахъ», и въ позднѣйшемъ «Поединкѣ» всегда съ особеннымъ тщаніемъ выхватываетъ жалкихъ солдатиковъ, совершенно неспособныхъ отстоять себя, тупыхъ и неумѣлыхъ, такъ что и жалѣютъ-то ихъ «хорошіе» офицеры-неврастеники больше изъ принципа. Сквозь общій уныло-неврастеническій тонъ Чеховской школы у К. пробивалось, однако, очень рѣшительно и нѣчто другое, указывающее на то, что общественное уныніе близилось къ концу. Общее впечатлѣніе отъ книги получилось рѣзко-протестующее. Военные разсказы («Ночная смѣна», «Походъ» и особенно «Дознаніе») — сплошное, нервно-возбужденное обличеніе бездарной и безчеловѣчной организаціи нашего военнаго быта. И осталъные разсказы подобраны вполнѣ опредѣленно, особенно разсказъ изъ заводской жизни «Молохъ», съ его реалистически-символическимъ изображеніемъ бездушнаго, всепожирающаго чудовища капитализма, и лучшій разсказъ всей книги — «Болото». Въ «Болотѣ» нарисована потрясающая картина съ одной стороны людской жестокости, съ другой — чисто-скотской покорности. Въ видахъ удобства наблюденія за порубками, въ самомъ центрѣ трясины для лѣсника построена изба — и покорно живетъ лѣсникъ въ гнѣздѣ болотныхъ міазмовъ; медленно чахнетъ и вымираетъ вся его семья. Смѣна общественно-литературныхъ настроеній сказалась въ заключителъномъ символическомъ аккордѣ разсказа: студентъ Сердюковъ, наблюдая на блѣдныхъ, безкровныхъ лицахъ дѣтей лѣсника сокрушительную работу вампира болотной маляріи, приходитъ сначала къ страшному выводу, что не все-ли равно какъ жить и какъ умереть; но затѣмъ онъ чувствуетъ жгучій приливъ бодрости, ему «жадно до страданія» хочется «видѣть солнце» и онъ выбѣгаетъ изъ «болота» на просторъ «яснаго, чистаго воздуха лѣтняго утра». Успѣхъ, выпавшій на долю К. послѣ выхода I т. его «Разсказовъ», превратился въ шумную извѣстность, когда въ началѣ 1905 г. въ VI-мъ сборникѣ «Знанія» появилась большая повѣсть его изъ военнаго быта: «Поединокъ» (позднѣе «Поединокъ», вмѣстѣ съ небольшимъ колоритно-написаннымъ очеркомъ «Съ улицы», составилъ II томъ «Разсказовъ» К.). «Поединокъ» (переведенъ на франц., нѣмецк., польскій и итальявскій яз.) написанъ ярко и очень интересенъ. Особенно заслуживаетъ вниманія эволюція общественной психологіи, теоретически выраженная въ рѣчахъ своеобразнаго ницшеанца Низанскаго, а художественно — въ изображеніи отдѣльныхъ моментовъ душевной жизни главнаго героя повѣсти, симпатичнаго поручика Ромашева. Низанскій на смѣну Чеховскому пессимизму провозглашаетъ, что жизнь прекрасна и что для побѣды надъ зломъ нужна только «великая вѣра въ свое я». Ромашевъ, въ общемъ — типичный представитель излюбленныхъ К. «добрыхъ» поручиковъ, преисполненныхъ лучшихъ намѣреній, но не настолько нравственно-сильныхъ, чтобы оказать вліяніе на косность окружающей ихъ среды. По временамъ, однако, Ромашевъ вдругъ чувствуетъ въ себѣ власть высвобождающагося я, и тогда въ немъ просыпается настоящая сила, предъ которою отступаетъ трусливое насиліе (сцена съ полковникомъ). Главная причина небывалаго въ русской книжной торговлѣ успѣха «Поединка» — въ томъ, что онъ своимъ изображеніемъ