Все доброе, остынетъ благочестье
Въ сердцахъ людей. Стремясь къ однимъ удобствамъ,
Они въ разгулъ и нѣгу погрузятся.
Такъ родъ людской постигнетъ вырожденье;
Забудутся умѣренность и правда,
И въ этотъ вѣкъ невѣрія и мрака,
Останется одинъ лишь человѣкъ,
Вѣщающій объ истинѣ. Въ ковчегѣ
Отъ гибели всеобщей онъ спасется.
Смотри сюда!
Взглянулъ Адамъ и видитъ.
Разсѣялися вѣтромъ облака,
И убывать вода замѣтно стала;
Надъ ней взошло сіяющее солнце
И въ зеркало недвижныхъ водъ глядѣлось,
Ихъ влажною прохладой упиваясь.
Межъ тѣмъ, вода въ пучину уходила,
Которая свои закрыла шлюзы.
Ковчегъ не плылъ, недвижно на вершинѣ
Большой горы остановился онъ;
Холмы вокругъ вздымались, какъ утесы,
Ручьи неслись по направленью къ морю,
Которое все дальше отступало.
Тутъ выпущенъ былъ воронъ изъ ковчега,
Вослѣдъ ему гонецъ вѣрнѣйшій — голубь,
И въ клювѣ онъ, какъ знаменіе мира.
Принесъ съ земли оливковую вѣтвь.
Среди морей опять явилась суша, —
И патріархъ выходитъ изъ ковчега,
Молитвенно онъ руки воздѣваетъ
И радугу трехцвѣтную онъ видитъ
Надъ головой: обѣтованье мира,
Прощенія Господняго залогъ.
Разсѣялась печаль въ душѣ Адама,
И, радуясь, воскликнулъ прародитель:
— Божественный Наставникъ, одаренный
Могуществомъ въ видѣньяхъ воплощать
Грядущее! Я духомъ оживаю
И вѣрую теперь, что не погибнетъ
Твореніе Господне. Я не столько
Скорблю душой о смерти развращенныхъ,
Какъ радуюсь тому я, что нашелся
Столь праведный и совершенный мужъ,
Что самъ Господь для продолженья рода
Избралъ его, свой гнѣвъ позабывая.
Но что, скажи, собой изображаетъ
Трехцвѣтное сіяніе, которымъ
Какъ-будто-бы вѣнчается чело
Всевышняго? Иль этой полосою
Трехцвѣтною окаймлено чудесно
То облако, дабы оно вторично,
Разлившися, земли не затопило?
И отвѣчалъ архангелъ Михаилъ:
— Ты угадалъ, смягчился гнѣвъ Господень.
Скорбѣлъ Творецъ при видѣ беззаконныхъ,
Но праведникъ обрѣлъ такую милость
Передъ лицомъ Всевышняго, что
Тотъ Помиловалъ виновный родъ людской
И далъ завѣтъ, что болѣе морямъ
Изъ береговъ Онъ выйти не дозволитъ.
И Свой завѣтъ великій знаменуетъ
Вотъ этою трехцвѣтною дугой,
Которая, когда сберутся тучи
На небесахъ, отрадно возсіяетъ.
Послѣдуютъ въ порядкѣ неизмѣнномъ
И день, и ночь, и жатва, и посѣвъ,
И лѣтній зной съ зимою сѣдовласой,
Пока огонь небесный не очиститъ
Вселенную; тогда съ Землею новой
И новыя возникнутъ Небеса —
Для праведныхъ блаженное жилише.
Все доброе, остынет благочестье
В сердцах людей. Стремясь к одним удобствам,
Они в разгул и негу погрузятся.
Так род людской постигнет вырожденье;
Забудутся умеренность и правда,
И в этот век неверия и мрака,
Останется один лишь человек,
Вещающий об истине. В ковчеге
От гибели всеобщей он спасется.
Смотри сюда!
Взглянул Адам и видит.
Рассеялися ветром облака,
И убывать вода заметно стала;
Над ней взошло сияющее солнце
И в зеркало недвижных вод гляделось,
Их влажною прохладой упиваясь.
Меж тем, вода в пучину уходила,
Которая свои закрыла шлюзы.
Ковчег не плыл, недвижно на вершине
Большой горы остановился он;
Холмы вокруг вздымались, как утесы,
Ручьи неслись по направленью к морю,
Которое все дальше отступало.
Тут выпущен был ворон из ковчега,
Вослед ему гонец вернейший — голубь,
И в клюве он, как знамение мира.
Принес с земли оливковую ветвь.
Среди морей опять явилась суша, —
И патриарх выходит из ковчега,
Молитвенно он руки воздевает
И радугу трехцветную он видит
Над головой: обетованье мира,
Прощения Господнего залог.
Рассеялась печаль в душе Адама,
И, радуясь, воскликнул прародитель:
— Божественный Наставник, одаренный
Могуществом в виденьях воплощать
Грядущее! Я духом оживаю
И верую теперь, что не погибнет
Творение Господне. Я не столько
Скорблю душой о смерти развращенных,
Как радуюсь тому я, что нашелся
Столь праведный и совершенный муж,
Что сам Господь для продолженья рода
Избрал его, свой гнев позабывая.
Но что, скажи, собой изображает
Трехцветное сияние, которым
Как будто бы венчается чело
Всевышнего? Иль этой полосою
Трехцветною окаймлено чудесно
То облако, дабы оно вторично,
Разлившися, земли не затопило?
И отвечал архангел Михаил:
— Ты угадал, смягчился гнев Господень.
Скорбел Творец при виде беззаконных,
Но праведник обрел такую милость
Перед лицом Всевышнего, что
Тот Помиловал виновный род людской
И дал завет, что более морям
Из берегов Он выйти не дозволит.
И Свой завет великий знаменует
Вот этою трехцветною дугой,
Которая, когда сберутся тучи
На небесах, отрадно воссияет.
Последуют в порядке неизменном
И день, и ночь, и жатва, и посев,
И летний зной с зимою седовласой,
Пока огонь небесный не очистит
Вселенную; тогда с Землею новой
И новые возникнут Небеса —
Для праведных блаженное жилище.
