Межъ тѣмъ, къ нему приблизился Архангелъ
И, говорить готовясь съ человѣкомъ,
Оставилъ онъ небесный образъ свой
И свѣтлыми доспѣхами облекся.
Поверхъ брони одежда развѣвалась
Пурпурная. Окрашена Ирисой,
Она была блистательнѣй и ярче,
Чѣмъ тирская пурпуровая ткань,
Носимая царями. Звѣздный шлемъ
Съ приподнятымъ забраломъ открывалъ
Прекрасный ликъ, и мужественно зрѣлы
Казалися Архангела черты.
Копье въ рукѣ держалъ онъ; у бедра
Виднѣлся мечъ, подобно зодіаку
Сверкающій — гроза врага Небесъ.
Адамъ спѣшитъ съ почтеніемъ склониться
Предъ Божіимъ посломъ, но Михаилъ,
Достоинство суровое храня,
Такъ о своемъ приходѣ возвѣщаетъ:
— Услышана мольба твоя, Адамъ,
И злая Смерть, которая должна
Была тебя не медля поразить,
Удалена надолго. Свой проступокъ
Раскаяньемъ и добрыми дѣлами
Загладишь ты въ теченье долгой жизни,
И, можетъ быть, Господь тебя избавитъ
Отъ смерти злой, но дольше оставаться
Тебѣ въ Раю не дозволяетъ Онъ.
Явился я, чтобъ удалить тебя;
Воздѣлывать ту землю долженъ ты,
Откуда взятъ. Такъ Господу угодно!
Окончилъ онъ, и холодъ леденящій
Все существо Адама охватилъ
Отчаяньемъ. Услышала и Ева
Архангела слова, и громкій вопль
Убѣжище ея собою выдалъ:
— О, роковой, губительный ударъ!
Смертельнаго удара ты ужаснѣй!
Покинуть Рай? Мою отчизну Рай?
Счастливые лѣса его и рощи?
Надѣялась я съ грустью, но спокойно,
Въ тѣни его послѣдній встрѣтить день
Цвѣты мои, названія которымъ
Давала я, лелѣемые утромъ
И вечеромъ заботливой рукою,
Въ иной странѣ не расцвѣтете вы!
И какъ могу съ моею брачной кущей
Разстаться я, которую цвѣтами
Душистыми я щедро украшала?
Куда пойду скиталицею въ міръ —
Безжалостный и мрачный? И возможно-ль,
Чтобъ воздухомъ инымъ дышали мы,
Привыкшіе къ плодамъ безсмертнымъ Рая?
И съ кротостью прервалъ ее Архангелъ:
— О бѣдствіи своемъ не сѣтуй, Ева!
Съ терпѣніемъ перенеси утрату,
Которая заслужена тобой!
Уходишь ты отсюда не одна:
Съ тобою — мужъ. Ты слѣдуешь за нимъ,
И тамъ, гдѣ онъ — твоя отчизна будетъ.
Опомнившись отъ перваго удара,
Что ужасомъ его оледенилъ,
Архангелу Адамъ смиренно молвить:
— Посолъ Небесъ! Одинъ-ли ты изъ первыхъ
Властителей, иль первый между ними, —
Ты съ кротостью вѣщаешь повелѣнье,
Которое — возвѣщено другимъ —
Намъ сердце-бы собою растерзало,
Свершенье-же такого приговора
Убило-бъ насъ. Покинуть на-всегда
Счастливое убѣжище, отраду,
Которая очамъ осталась нашимъ!
Пустынею намъ каждая страна
Покажется, настолько-же чужою,
Насколько ей мы чужды! Но рѣшенья
Всевышняго бываютъ непреложны:
Молить Его о перемѣнѣ ихъ
Мы не должны. Итакъ, я покоряюсь.
Но болѣе всего меня печалитъ,
Что, изгнанный отсюда, на-всегда
Лишаюсь я блаженства лицезрѣнья.
Здѣсь тѣмъ мѣстамъ я могъ-бы поклоняться,
Гдѣ Онъ меня явленьемъ удостоилъ.
Моимъ сынамъ я могъ-бы говорить:
«На той горѣ являлся мнѣ Господь,
Въ дубравѣ тамъ я слышалъ Гласъ Господень,
На берегу источника со мною
Бесѣдовалъ Всевышній. Я воздвигъ-бы
Ему вездѣ изъ дерна алтари,
Гдѣ Господу я приносилъ-бы въ жертву
Куренья смолъ съ душистыми цвѣтами.
Но тамъ, въ иномъ несовершенномъ мірѣ,
Гдѣ ликъ Его увижу лучезарный
И гдѣ слѣды отъ ногъ Его найду?
Хотя страшусь Божественнаго гнѣва,
Но жизнь мою продлилъ Онъ и потомство
Мнѣ обѣщалъ, и слабый отблескъ славы
Божественной увидѣть издалека
Мнѣ было-бы великимъ утѣшеньемъ.
Посолъ Небесъ отвѣтилъ благосклонно:
— Ты вѣдаешь, Адамъ, Земля и Небо,
А не одна лишь райская гора
Принадлежатъ Творцу, и, Вездѣсущенъ,
Онъ въ мірѣ все Собою наполняетъ,
Гдѣ все живетъ и дышетъ Имъ Однимъ.
Онъ далъ тебѣ всю землю во владѣнье,
Но мѣстопребываніе Свое
Онъ не однимъ Эдемомъ ограничилъ.
Сюда къ тебѣ стекались-бы потомки
Со всей земли, тебѣ на поклоненье —
Ихъ праотцу великому, но ты
Подобнаго лишился превосходства
И будешь жить въ одной землѣ съ сынами.
Въ присутствіи Творца не сомнѣвайся:
Въ долинахъ Онъ, въ дубравахъ обитаетъ;
Отеческой любовью осѣненный,
Во всемъ найдешь ты образъ Божества
И дивные слѣды Его. Но вѣдай:
Ниспосланъ я, дабы тебѣ открыть
Грядущее и въ вѣрѣ укрѣпить.
Готовься-же добро и зло увидѣть,
Борьбу страстей людскихъ и беззаконій
Съ Божественнымъ Господнимъ милосердьемъ;
И, научась переносить спокойно
Несчастіе и счастіе, не станешь
Страшиться ты, когда придетъ конецъ.
Пусть Ева спитъ; взойдемъ на эту гору,
Откуда ты грядущее увидишь.
Меж тем, к нему приблизился Архангел
И, говорить готовясь с человеком,
Оставил он небесный образ свой
И светлыми доспехами облекся.
Поверх брони одежда развевалась
Пурпурная. Окрашена Ирисой,
Она была блистательней и ярче,
Чем тирская пурпуровая ткань,
Носимая царями. Звездный шлем
С приподнятым забралом открывал
Прекрасный лик, и мужественно зрелы
Казалися Архангела черты.
Копье в руке держал он; у бедра
Виднелся меч, подобно зодиаку
Сверкающий — гроза врага Небес.
Адам спешит с почтением склониться
Пред Божиим послом, но Михаил,
Достоинство суровое храня,
Так о своем приходе возвещает:
— Услышана мольба твоя, Адам,
И злая Смерть, которая должна
Была тебя не медля поразить,
Удалена надолго. Свой проступок
Раскаяньем и добрыми делами
Загладишь ты в теченье долгой жизни,
И, может быть, Господь тебя избавит
От смерти злой, но дольше оставаться
Тебе в Раю не дозволяет Он.
Явился я, чтоб удалить тебя;
Возделывать ту землю должен ты,
Откуда взят. Так Господу угодно!
Окончил он, и холод леденящий
Все существо Адама охватил
Отчаяньем. Услышала и Ева
Архангела слова, и громкий вопль
Убежище её собою выдал:
— О, роковой, губительный удар!
Смертельного удара ты ужасней!
Покинуть Рай? Мою отчизну Рай?
Счастливые леса его и рощи?
Надеялась я с грустью, но спокойно,
В тени его последний встретить день
Цветы мои, названия которым
Давала я, лелеемые утром
И вечером заботливой рукою,
В иной стране не расцветете вы!
И как могу с моею брачной кущей
Расстаться я, которую цветами
Душистыми я щедро украшала?
Куда пойду скиталицею в мир —
Безжалостный и мрачный? И возможно ль,
Чтоб воздухом иным дышали мы,
Привыкшие к плодам бессмертным Рая?
И с кротостью прервал ее Архангел:
— О бедствии своем не сетуй, Ева!
С терпением перенеси утрату,
Которая заслужена тобой!
Уходишь ты отсюда не одна:
С тобою — муж. Ты следуешь за ним,
И там, где он — твоя отчизна будет.
Опомнившись от первого удара,
Что ужасом его оледенил,
Архангелу Адам смиренно молвить:
— Посол Небес! Один ли ты из первых
Властителей, иль первый между ними, —
Ты с кротостью вещаешь повеленье,
Которое — возвещено другим —
Нам сердце бы собою растерзало,
Свершенье же такого приговора
Убило б нас. Покинуть на-всегда
Счастливое убежище, отраду,
Которая очам осталась нашим!
Пустынею нам каждая страна
Покажется, настолько же чужою,
Насколько ей мы чужды! Но решенья
Всевышнего бывают непреложны:
Молить Его о перемене их
Мы не должны. Итак, я покоряюсь.
Но более всего меня печалит,
Что, изгнанный отсюда, на-всегда
Лишаюсь я блаженства лицезренья.
Здесь тем местам я мог бы поклоняться,
Где Он меня явленьем удостоил.
Моим сынам я мог бы говорить:
«На той горе являлся мне Господь,
В дубраве там я слышал Глас Господень,
На берегу источника со мною
Беседовал Всевышний. Я воздвиг бы
Ему везде из дерна алтари,
Где Господу я приносил бы в жертву
Куренья смол с душистыми цветами.
Но там, в ином несовершенном мире,
Где лик Его увижу лучезарный
И где следы от ног Его найду?
Хотя страшусь Божественного гнева,
Но жизнь мою продлил Он и потомство
Мне обещал, и слабый отблеск славы
Божественной увидеть издалека
Мне было бы великим утешеньем.
Посол Небес ответил благосклонно:
— Ты ведаешь, Адам, Земля и Небо,
А не одна лишь райская гора
Принадлежат Творцу, и, Вездесущен,
Он в мире все Собою наполняет,
Где все живет и дышит Им Одним.
Он дал тебе всю землю во владенье,
Но местопребывание Свое
Он не одним Эдемом ограничил.
Сюда к тебе стекались бы потомки
Со всей земли, тебе на поклоненье —
Их праотцу великому, но ты
Подобного лишился превосходства
И будешь жить в одной земле с сынами.
В присутствии Творца не сомневайся:
В долинах Он, в дубравах обитает;
Отеческой любовью осененный,
Во всем найдешь ты образ Божества
И дивные следы Его. Но ведай:
Ниспослан я, дабы тебе открыть
Грядущее и в вере укрепить.
Готовься же добро и зло увидеть,
Борьбу страстей людских и беззаконий
С Божественным Господним милосердьем;
И, научась переносить спокойно
Несчастье и счастье, не станешь
Страшиться ты, когда придет конец.
Пусть Ева спит; взойдем на эту гору,
Откуда ты грядущее увидишь.
