И были ненужны ни ласки, ни рѣчи
При этой короткой ритмической встрѣчѣ.
То былъ мотылекъ, пилигримъ вечеровъ,
Который подслушалъ прощанье безъ словъ,
То было смущенное облачко мая,
Которое въ дали лазоревой тая,
Поймало румянецъ склоненныхъ лилей,
Улыбку надъ лепетомъ свѣтлыхъ кудрей.
И ярче горѣло свѣтило земное,
Полнѣй на куртинахъ дышало левкое,
ІІІепталъ ароматнѣй загадочный садъ,
Когда возвращалась Марія назадъ,
Когда въ ея сердцѣ туманныя розы
Роняли надъ глубью росистыя слезы.
И милостивъ былъ къ нимъ Создатель во всемъ.
День встрѣчи остался послѣднимъ ихъ днемъ,
Пылающимъ вѣчно, какъ Божья лампада,
Кристальнымъ и чистымъ, какъ брызги каскада;
Въ гирлянду его — навсегда, навсегда —
Вплелись незабудки, сирень, резеда.
И были ненужны ни ласки, ни речи
При этой короткой ритмической встрече.
То был мотылек, пилигрим вечеров,
Который подслушал прощанье без слов,
То было смущенное облачко мая,
Которое в дали лазоревой тая,
Поймало румянец склоненных лилей,
Улыбку над лепетом светлых кудрей.
И ярче горело светило земное,
Полней на куртинах дышало левкое,
Шептал ароматней загадочный сад,
Когда возвращалась Мария назад,
Когда в ее сердце туманные розы
Роняли над глубью росистые слезы.
И милостив был к ним Создатель во всем.
День встречи остался последним их днем,
Пылающим вечно, как Божья лампада,
Кристальным и чистым, как брызги каскада;
В гирлянду его — навсегда, навсегда —
Вплелись незабудки, сирень, резеда.
