Одна изъ осужденныхъ жрицъ,
Я наблюдаю изъ кровати
Калейдоскопъ людей и лицъ
И поцѣлуевъ и объятій.
Вся жизнь проходитъ, какъ во снѣ,
Въ больномъ туманѣ опьяненья,
И непонятно больше мнѣ
Святое слово «наслажденье».
И ласки юношей, и грязь
Восторговъ старчески безсильныхъ
Переношу я, не томясь,
Какъ трупъ въ объятіяхъ могильныхъ.
Желаній мигъ не для меня,
И утомляться не могу я:
Даю подобіе огня,
Изображенье поцѣлуя.
Одна из осужденных жриц,
Я наблюдаю из кровати
Калейдоскоп людей и лиц
И поцелуев и объятий.
Вся жизнь проходит, как во сне,
В больном тумане опьяненья,
И непонятно больше мне
Святое слово «наслажденье».
И ласки юношей, и грязь
Восторгов старчески бессильных
Переношу я, не томясь,
Как труп в объятиях могильных.
Желаний миг не для меня,
И утомляться не могу я:
Даю подобие огня,
Изображенье поцелуя.
