de Crystal, гдѣ подъ одною кровлею ютятся и кафе-шантанъ, и игорный домъ съ рулеткой. Театръ со всею его обстановкой напоминаетъ наши провинціальные театришки третьей руки въ захолустныхъ губернскихъ городахъ. Играютъ здѣсь на турецкомъ языкѣ почти исключительно армяне и армянки, но въ числѣ публики бываютъ и турки, преимущественно изъ молодежи. Давали при мнѣ Оффенбаховскую оперетку: «Разбойники», гдѣ, какъ извѣстно, жандармы поютъ куплеты о томъ, что тамъ, гдѣ ихъ нужно, они всегда появляются слишкомъ поздно. Предводитель этихъ жандармовъ былъ гриммированъ типичнѣйшимъ англичаниномъ, и его куплеты, получившіе благодаря этой гриммировкѣ нѣкоторый оттѣнокъ политическаго памфлета, были приняты турецкою публикою съ величайшимъ удовольствіемъ. Турки хохотали, аплодировали и заставляли «инглиза» повторять его «toujour trop tard», передаваемое по турецки не безъ комизма.
Въ пятницу, 17-го марта, я, въ числѣ многихъ русскихъ офицеровъ, отправился въ окрестности дворца Долма-Бахче, чтобы видѣть выѣздъ Султана въ мечеть. На этотъ разъ Абдулъ-Гамидъ долженъ былъ посѣтить небольшую мечеть, извѣстную подъ именемъ Меджидіе. Морская пѣхота, линейный полкъ низама, арабскіе стрѣлки и батальонъ почетной дворцовой стражи были выстроены для парада по сторонамъ площадки, окружающей мечеть. Одинъ изъ турецкихъ офицеровъ въ адъютантской формѣ, замѣтивъ, что мы затрудняемся какимъ образомъ пробраться сквозь густую толпу народа, очень любезно провелъ насъ впередъ и указалъ мѣсто на ступеняхъ террассы какого-то зданія, въ родѣ кордегардіи, откуда мы наилучшимъ образомъ могли видѣть всю церемонію.
Въ началѣ перваго часа звукъ сигнальнаго рожка возвѣстилъ о приближеніи султанскаго поѣзда. Войска взяли «на краулъ» и музыка грянула встрѣчный маршъ. Черезъ минуту показалась процессія. Впереди, по три или по четыре человѣка въ рядъ, шли двѣ колонны, составленныя изъ адъютантовъ Султана. Офицеры эти маршировали очень стройно, въ тактъ играемаго марша. За этими колоннами, шедшими одна по правой, другая по лѣвой сторонѣ прохода, образовавшагося между двумя фронтами войскъ, слѣдовалъ Абдулъ-Гамидъ верхомъ иа великолѣпномъ бѣломъ арабскомъ конѣ:
