ному костюму: вокругъ меня никто не толпился, если не считать конечно нищихъ, никто не разглядывалъ меня и ни одного нахальнаго, вызывающаго или враждебнаго взгляда я не подмѣтилъ среди этого простонародья, а о софтахъ, не смотря на все мое желаніе видѣть хотя одного изъ нихъ — до сихъ поръ просто никакого понятія не имѣю: убрали ли ихъ куда нибудь, или сами они еще не показываются, или же условный ихъ костюмъ запретили — не извѣстно, но фактъ тотъ, что на стамбульскихъ улицахъ за всѣ четыре дня я не видалъ ни одного софта, сколько ни просилъ моего коммиссіонера указать мнѣ на нихъ при встрѣчѣ. Любопытно же было, въ самомъ дѣлѣ, взглянуть на представителей «молодой Турціи», игравшихъ недавно такую роль въ политическихъ событіяхъ мусульманской столицы. Ни о какихъ сходбищахъ, демонстраціяхъ, прокламаціяхъ, и т. п., здѣсь, какъ кажется, вовсе теперь и не думаютъ: городъ носитъ самую мирную, обыденную физіономію, кипитъ базарною меркантильною дѣятельностію и ловитъ русскіе червонцы, которые льются теперь на него золотымъ дождемъ, благодаря массѣ офицерства. Даже странно видѣть, когда встрѣчаешь иногда среди бѣла дня военный патруль, тихо, апатически бредущій по улицѣ, но… говорятъ, будто это сдѣлано въ уступку нѣкоторымъ иностраннымъ дипломатическимъ представителямъ, яко бы опасающимся «взрыва». Все это величайшій вздоръ. По крайней мѣрѣ, судя по внѣшнимъ проявленіямъ городской жизни, здѣсь никто и не думаетъ ни о какихъ взрывахъ и безпорядкахъ. Что касается черкесовъ, то я видѣлъ только тѣхъ, которые составляютъ собственный конвой Султана, остальные же всѣ, вмѣстѣ съ зейбеками и баши-бузуками переправлены уже въ Малую Азію, такъ что и этотъ элементъ безпорядковъ удаленъ изъ столицы, и такимъ образомъ ни жизни, ни спокойствію, ни «интересамъ» христіанскаго и магометанскаго населенія въ Константннополѣ не угрожаетъ ничто, кромѣ… быть можетъ, англійскаго флота, стоящаго не вѣдомо зачѣмъ въ Измидской бухтѣ.
А вотъ еще любопытная черта, рисующая здѣшнее общественное настроеніе. Былъ я какъ-то въ турецкомъ театрѣ, который находится на главной улицѣ Перы, помѣщаясь въ довольно грязненькомъ зданіи, носящемъ громкое имя «Palais
