слышны если не въ самомъ Царьградѣ, то ужь навѣрное въ его предмѣстьѣ, потому что турки, чуть лишь раздалось наше «ура», быстро выбѣжали изъ своихъ палатокъ и построились передъ лагеремъ въ пять большихъ массивныхъ колоннъ, казалось, готовыхъ ко встрѣчѣ противника. Впрочемъ, благодаря вѣтру, вѣявшему съ запада прямо на Царьградъ, русское «ура», вѣроятно, было слышно и въ городѣ. Турецкіе уполномоченные просили не салютовать, если можно, въ честь мира артиллерійскимъ огнемъ, потому что звукъ выстрѣловъ можетъ не на шутку переполошить стамбульское населеніе, и безъ того уже находящееся въ слишкомъ напряженномъ и возбужденномъ состояніи, близкомъ къ полному смятенію. Просьба эта была уважена. Объѣхавъ войска, Великій князь прослѣдовалъ прямо предъ середину фронта первой линіи, гдѣ стоялъ аналой съ духовенствомъ, и вызвалъ сюда всѣхъ офицеровъ отряда. Когда вокругъ Главнокомандующаго тѣсно сплотилась густая офицерская толпа, Онъ, обратясь къ войскамъ, голосомъ на столько громкимъ, что среди воцарившейся мертвой тишины его ясно можно было слышать во всѣхъ концахъ поля, сказалъ: «Поздравляю васъ, ребята! Господь благословилъ насъ миромъ!» Вслѣдъ за этими словами съ восторженнымъ одушевленіемъ раздалось новое «ура» войскъ, не смолкавшее долгое время и подхваченное толпами собравшагося народа, изъ среды котораго полетѣли вверхъ шапки. Между тѣмъ Великій Енязь, обратясь къ собраннымъ офицерамъ, горячо поблагодарилъ ихъ за всѣ ихъ труды, лишенія и подвиги, и упомянулъ, что они на дѣлѣ оправдали подготовку свою и солдатъ въ мирное время и оправдали также тѣ надежды, которыя возлагали на русское войско Государь и Россія. Затѣмъ, скомандовавъ колоннамъ «на молитву», Главнокомандующій сошелъ съ коня и приблизился къ аналою. Молебствіе было отслужено съ колѣнопреклоненіемъ и возглашеніемъ многолѣтія Государю Императору, Цесаревичу, обоимъ Великимъ Князьямъ Главнокомандующимъ и Царствующему Дому; затѣмъ была пропѣта «вѣчная память» воинамъ, павшимъ въ эту войну, и наконецъ — опять многолѣтіе «побѣдоносному россійскому воинству». Во время молебствія нѣсколько иностранныхъ корреспондентовъ и художниковъ, стоя на козлахъ каретъ и колясокъ, наскоро зано-
