дѣйствительно, на слѣдующее утро это подтвердилось телеграммою, но еще ранѣе ея Сухомлиновъ отправилъ на имя русскаго коменданта города Чорлу слѣдующую депешу: «Генералъ Чернозубовъ, занявъ Гюмурджину 25-го января, получилъ отъ каймакама заявленіе, что миръ уже заключенъ; но не имѣя относительно сего никакихъ приказаній русскаго начальства, не можетъ ему повѣрить и проситъ коменданта города Чорлу дать разъясненіе по этому предмету и испросить для него дальнѣйшихъ приказаній Его Высочества Главнокомандующаго». На это телеграфная станція Чорлу отвѣчала, что такъ какъ генералъ съ трудною фамиліею и мѣстный комендантъ живутъ очень далеко отъ станціи, и такъ какъ сообщеніе идетъ кружнымъ путемъ черезъ Константинополь, то отвѣтъ ихъ можетъ быть сообщенъ только утромъ. Тогда Сухомлиновъ запечаталъ станцію, прервавъ, предварительно всѣ ея сообщенія, и приставивъ къ дверямъ часовыхъ, ушелъ спать въ три часа по полуночи. Ночь была очень темна и потому какъ нельзя болѣе удобна для внезапнаго нападенія, но наши патрули чутко слѣдили за малѣйшимъ звукомъ, обнаруживающимъ какое-либо движеніе. Шестьсотъ русскихъ всадниковъ, отдѣленные отъ ближайшихъ силъ своей арміи двумя сотнями верстъ и горами, гдѣ бродили еще тысячи черкесовъ и баши-бузуковъ, спятъ въ виду цѣлаго турецкаго лагеря въ городѣ, окрестности котораго переполнены массами вооруженныхъ бѣглецовъ, и спятъ въ полной неизвѣстности о перемиріи и вообще о томъ что̀ дѣлается на Божьемъ свѣтѣ. Положеніе было не изъ особенно спокойныхъ, но частямъ этого отряда, и особенно 30-му донскому полку, не впервой доводилось бывать и въ значительно болѣе опасныхъ обстоятельствахъ, изъ которыхъ онѣ всегда выходили съ честью.
На слѣдующій день (26-го), еще раннимъ утромъ, благодаря рекогносцировкамъ и показаніямъ мѣстныхъ жителей, выяснилось, что армія Сулеймана въ страшномъ безпорядкѣ отступила широкимъ фронтомъ, черезъ Истмиланъ и Местанлы, къ Карагачу, въ гавани коего остатки ея съ одними лишь горными орудіями перевозятся на турецкихъ пароходахъ въ Галлиполи, куда уже отправлено около двадцати тысячъ войска; а остальныя десять тысячъ остаются пока еще въ портѣ. Впрочемъ эти цифры можно было считать болѣе
