другую сторону — къ Хаскіою, съ цѣлью не пускать отступающія силы Сулеймана далѣе этого города[1]. Пославъ къ нему эстафету съ донесеніемъ о своемъ положеніи, Струковъ тѣмъ не менѣе понималъ, что изъ Хаскіоя отвѣтъ не можетъ придти скоро, а между тѣмъ Абдулъ-Кериму остается сдѣлать только около 30-ти верстъ, чтобы быть въ Адріанополѣ.
Онъ рѣшился наконецъ принять на себя весь рискъ дальнѣйшаго движенія и предупредить Абдулъ-Керима. Разсчетъ его на успѣхъ, точно также, какъ и предъ занятіемъ семенлійскаго моста, сводился на панику: разъ, что она есть,— она лучшій союзникъ, только дѣйствуй скорѣе и умѣй сочетать при этомъ осторожность съ рѣшительностью. Въ то время какъ Струковъ отдавалъ командирамъ полковъ распоряженія къ дальнѣйшему движенію на завтра, ночное небо вдругъ озарилось на нѣсколько мгновеній трепетнымъ свѣтомъ какъ бы молніи или зарева громаднаго пожара, и опять померкло столь же внезапно; затѣмъ черезъ нѣсколько секундъ донесся издали, въ направленіи отъ Адріанополя громоподобный звукъ громаднаго взрыва, послѣ котораго началась какъ бы канонада, продолжавшаяся то отдѣльными выстрѣлами, то цѣлыми залпами довольно продолжительное время. Звуки явно шли отъ Адріанополя. Недоумѣвая, что́ это могло бы значить, Струковъ распорядился послать въ ту сторону развѣдочный разъѣздъ, и подъ утро къ нему привели съ аванпостовъ пятерыхъ человѣкъ, которые, назвавшись адріанопольскими жителями, объявили, что они нарочно шли на встрѣчу русскому отряду, въ качествѣ представителей отъ мѣстныхъ гражданъ разныхъ національностей, съ мольбою поспѣшить вступленіемъ въ ихъ городъ, чтобы охранить его отъ грозящаго раззоренія и грабежа: баши- бузуковъ. Эти люди свидѣтельствовали, что паника, внесенная въ мусульманское населеніе нашимъ набѣгомъ, растетъ и распространяется повсюду съ неимовѣрною быстротою; что турецкіе чиновники, бѣжавшіе изъ Германлы и Мустафа-Паши, заставили дрогнуть и адріанопольскихъ властей, которыя тоже потеряли голову; онѣ спѣшно укладываются со всѣми
- ↑ Скобелевъ, предпринимая это движеніе, не зналъ еще о томъ, что Сулейманъ послѣ дѣла 5-го января бросился не къ востоку, а на югъ, въ горы.
