ружи зданіе напоминаетъ скорѣе мрачный острогъ, чѣмъ храмъ христіанскій. Эта церковь — одна изъ немногихъ въ Турціи, не подвергшихся грабежу и осквернѣнію. На образахъ иконостаса сохранились серебряныя ризы и вѣнчики, на которые навѣшены бѣлыя кружевныя убрусы, въ родѣ нашихъ узорчатыхъ полотенецъ. Здѣсь были образа всѣхъ святыхъ, наиболѣе чтимыхъ греками, а именно: Царя Константина и Елены, Іоанна Предтечи, архидіакона Стефана, великомученика Георгія и Ѳеодора Стратилата, изъ коихъ послѣдній здѣсь всегда изображается верхомъ на бѣломъ конѣ, также какъ и Георгій.
По выходѣ изъ церкви, на одной изъ сосѣднихъ площадокъ у главной улицы, наше вниманіе случайно остановилось па приклеенномъ къ стѣнѣ печатномъ объявленіи. Оказалось, что это была прокламація великаго визиря Ибрагимъ-Эдгема-паши къ болгарамъ, отъ 15-го ноября 1877 года, Я сталъ громко читать ее — и около насъ тотчасъ же образовалась кучка слушателей болгаръ и грековъ. Въ прокламаціи говорилось о томъ благоденствіи, которымъ искони вѣковъ наслаждались болгары подъ кроткою отеческою властію Отоманскаго правительства, вслѣдствіе чего они приглашались оставаться подъ нею и впредь, для пользованія благами турецкой конституціи.
Слушатели-болгары при каждой подобнаго рода сантиментальной фразѣ, дружно разражались ироническимъ смѣхомъ и желчными замѣчаніями.
— О, да! благополучіе! благоденствіе! — говорили они, указывая на фонари и перила балконовъ, — вотъ тутъ, напримѣръ, какъ повѣсили разомъ трехъ человѣкъ на этой перекладинѣ, было одно благополучіе, а тамъ вонъ другое, а здѣсь вотъ третье, — много, много тутъ и благоденствія, и благополучія было, много!…
Мнѣ захотѣлось сохранить себѣ на память это курьезное произведеніе, и когда одинъ изъ нашихъ спутниковъ саблею сталъ срѣзывать прокламацію со стѣны, то надо было видѣть при этомъ чисто дѣтскій восторгъ и наивную радость всѣхъ этихъ болгаръ и грековъ, захлопавшихъ въ ладоши и вдругъ разразившихся громкими криками. Сами они, по собственному почину, никогда не дерзнули бы прикоснуться подоб-
