прибѣжалъ въ халатѣ заспанный Алеко Асекиляросъ и объяснилъ, чтб все это значитъ. Оказалось, что въ Адріанополѣ существуетъ обыкновеніе оповѣщать жителей о пожарѣ ружейными выстрѣлами: кто первый замѣтилъ огонь, тотъ и стрѣляетъ; сосѣдъ, услышавшій выстрѣлъ, выглянетъ въ окно узнать причину и тоже стрѣляетъ сію же минуту; отъ него перенимаетъ этотъ сигналъ другой, отъ другаго третій, и такимъ образомъ подымается по всѣмъ кварталамъ перестрѣлка, а черезъ пять — десять минутъ уже полгорода на ногахъ и спѣшитъ къ мѣсту пожара. На этотъ разъ оказалось, что горятъ за городомъ казармы, гдѣ былъ расположенъ на ночлегъ одинъ изъ батальоновъ лейбъ-гвардіи Московскаго полка. Люди, послѣ длиннаго, тяжелаго перехода, пришли позднимъ вечеромъ, усталые, измученные, перезябшіе; затопили въ казармахъ камины и улеглись спать, а ночью вдругъ и загорѣлось. Мудренаго нѣтъ ничего, такъ какъ здѣсь повсюду очаги устраиваются на плоскости пола и горящія поленья никакою рѣшоткою не ограждаются отъ непосредственнаго съ нимъ соприкосновенія; да кромѣ того, глина, которою обмазывается внутренность очага, зачастую трескается отъ жара и чрезъ это огонь получаетъ возможность пробираться къ деревяннымъ брусьямъ, нерѣдко составляющимъ скелетъ каменныхъ стѣнокъ. За время нашего похода, въ деревняхъ случалось не мало пожаровъ именно вслѣдствіе этой причины. Къ несчастію, пожаръ адріанопольскихъ казармъ не дешево обошелся московцамъ: говорятъ, что нѣсколько человѣкъ задохлись въ дыму, не успѣвъ выскочить во-время: сгорѣло знамя, часть оружія и много вещей солдатскихъ.
Въ восемь часовъ утра нашъ отрядъ выступилъ по назначенію.
Довелось мнѣ еще разъ посѣтить Адріанополь спустя пять мѣсяцевъ. По дѣламъ службы, я ѣхалъ въ Филиппополь, и такъ какъ стамбульскій поѣздъ приходитъ въ Адріанополь около шести часовъ вечера, а уходитъ далѣе только на слѣдующій день утромъ, то и пришлось — хочешь не хочешь — просидѣть на перепутьѣ болѣе полусутокъ. Смотрю — въ пассажирской залѣ виситъ театральная афишка, составленная по
