Второй трупъ былъ не менѣе ужасенъ: грудь его исполосована крестообразными ранами, горло проткнуто штыкомъ, темя разрублено, и тоже крестообразно. У третьяго были отрублены ноги по щиколки, у четвертаго — по колѣни. Всѣхъ труповъ оказалось восемь, но остальные четыре не носили на себѣ никакихъ слѣдовъ истязаній, а только были ограблены до нага, даже и сорочекъ на нихъ не оставили. Невольно рождался вопросъ: почему же только четверо подвергнуты столь ужасньшъ истязаніямъ? Но вопросъ этотъ разрѣшался очень нросто, стоило лишь обратить вниманіе на свойство раненій; у послѣднихъ четырехъ труповъ раны были безусловно смертельныя: въ грудь и въ голову, поэтому ихъ и не мучили; истязаніямъ же подверглись только раненые относительно довольно легкимъ образомъ и преимущественно въ ноги. Это были наши стрѣлки 10-го батальона, оставленные за невозможностію разыскать ихъ въ потемкахъ, послѣ ночной демонстраціи 23-го декабря. Нѣтъ силъ и словъ описать то чувство, которое испытываешь, видя во-очію подобныя звѣрства. Это совсѣмъ не то, что слышать или читать о нихъ съ чужаго разсказа. Нѣсколько солдатъ и казаковъ приблизились вслѣдъ за мною къ убитымъ и молча стояли надъ ними, видимо потрясенные и возмущенные до глубины души этимъ зрѣлищемъ. Лица ихъ были суровы и мрачны. Наконецъ одинъ изъ казаковъ, отходя прочь, перекрестился и промолвилъ: «Ну, Господи, прости же Ты меня, а только ни одному я больше не дамъ пощады». Этотъ казакъ случайно былъ выразителемъ общей и единой мысли всѣхъ присутствовавшихъ. Турки, когда ихъ упрекаютъ въ звѣрствахъ надъ ранеными, всегда сваливаютъ вину на черкесовъ и баши-бузуковъ. Но ни тѣхъ, ни другихъ на Траянѣ не было. Здѣсь дралась исключительно регулярная пѣхота, и стало быть исключительно она ограбила и изуродовала стрѣлковъ 10-го батальона.
По скалистой кручѣ взобрался я наконецъ на небольшую площадку, составлявшую внутренность люнета.
Да, турки, пожалуй, и правы, назвавъ его орлинымъ гнѣздомъ… Все укрѣпленіе, равно какъ и оба ряда ложементовъ, сложены изъ камня, а снаружи обсыпаны землею и покрыты дерномъ. Рва не имѣется, да онъ, пожалуй, тутъ и не ну-
