передовое укрѣпленіе слыветъ у болгаръ и турокъ подъ характернымъ именемъ «Орлинаго гнѣзда»; наши же солдатики разжаловали его нѣсколькими степенями ниже и еще до штурма окрестили въ шутку «вороньимъ гнѣздомъ» и «вороньею стрехой». Впрочемъ, отъ этого едва ли оно сдѣлалось легче. Протяженіе всего турецкаго фронта курилосъ бѣлыми дымками ружейныхъ залповъ. Огонь противника направлялся не только на штурмующія части, но одновременно разсыпался вѣеромъ и по всей нашей линіи: пули достигали и 3-го батальона, шедшаго обходною дорогою на подкрѣпленіе полковника Грекова, и обѣихъ орудійныхъ позицій, и резервныхъ частей, стоявшихъ вмѣстѣ съ болгарскими четами на высотѣ перваго гребня: свистали и мимо ушей свиты генерала Карцова; стрѣляли турки спеціально и по ординарцамъ, направляемымъ съ приказаніяли въ ту, или другую сторону. Все это какъ у насъ, такъ и у противника было на виду, какъ на ладони.
Одна изъ этихъ пуль навсегда будетъ памятна какъ для меня, такъ и для генерала Карцова. который находился впереди резервовъ. Желая отправить одно изъ приказаній къ графу Татищеву, онъ вынулъ изъ кармана записную книжку и, положивъ ее на мое плечо, сталъ что-то писать карандашемъ; въ это время пуля рѣзко свиснула между его лицомъ и моимъ затылкомъ. Передвинься мы предъ этимъ моментомъ на полшага назадъ, или на полшага впередъ, и конечно — либо его, либо меня не существовало бы. Иные скажутъ,что это курьезный случай изъ разряда счастливыхъ: я же научился относить такіе «курьезные» случаи только къ Божьему промыслу, которой мы, къ сожалѣнію, не всегда склонны принять или постигнуть во всей его простой и каждому доступной очевидности. Впрочемъ, наши солдаты, «не мудрствуя лукаво», до глубины понимаютъ это дѣло и понимаютъ такъ ясно, во всей его простотѣ!.. Оттого-то они и крестятся столь набожно и усердно, когда идутъ въ атаку. Но странное дѣло: опытъ нынѣшней войны до́зналъ, что пули наносятъ вредъ гораздо существеннѣе, чѣмъ гранаты, изъ которыхъ рѣдкія разрываются безусловно-безукоризненнымъ образомъ (и для этого надо, чтобы граната попала въ середину какой нибудь густой и плотной колонны) — и что́ же? Сознавая это изъ опыта, тѣмъ не ме-
