высоты, ясно чернѣлся своею темною массою. Но въ это время вдругъ подулъ рѣзкій, пронзительный вѣтеръ — самый опасный врагъ на вершинахъ центральнаго Балкана. Посовѣтовавшись по поводу этого послѣдняго обстоятельства съ Грековымъ и Бородинымъ, Сосновскій рѣшился спуститься съ отрядомъ къ опушкѣ буковаго лѣса, съ тѣмъ чтобы расположиться тамъ бивуакомъ, а на утро заняться прежде всего дальнѣйшею разработкою проложеннаго сегодня пути и подъемомъ орудій на Траяновъ перевалъ, дабы завтра демонстрировать противъ турокъ артиллерійскою канонадою. Было безъ малаго четыре часа ночи, когда отрядъ нашъ началъ спускаться. Но не прошли мы по спуску и трехсотъ шаговъ, какъ оказалось, что туманъ не разсѣялся, а только осѣлся, и мы опять попали въ густую бѣлесоватую мглу, которая подавляла своимъ сырымъ проницающимъ насквозь холодомъ и ужасно затрудняла дыханіе.
Ужасы спуска были еще горьше и труднѣе ужасовъ подъема. Въ туманѣ мы сбились съ дороги, проложенной собственною грудью давеча, передъ вечеромъ, и шли теперь по снѣжной цѣлинѣ, куда Богъ приведетъ, стараясь только держать направленіе къ сѣверу, опредѣляемое звѣздами. Утопая въ снѣгу, спотыкаясь объ острые камии, которые нерѣдко насквозь прорѣзывали обувь, скользя на крутизнахъ, и въ этомъ неудержимомъ стремленіи валясь съ размаху на снѣгъ, обгоняя другъ друга и кубаремъ перекидываясь сверху одинъ чрезъ другаго, люди наши цѣлыми вереницами скатывались внизъ, и никто изъ нихъ не видѣлъ и не зналъ куда онъ катится и мчится, въ силу инерціи, съ такою стремительностію. Ухватиться, удержаться было не за что — и человѣкъ съѣзжаетъ внизъ на собственной спинѣ, пока нога не запнется случайно о какой нибудь выдавшійся камень. Здѣсь онъ присядетъ, передохнетъ чуточку, жадно освѣжитъ ротъ и горло нѣсколькими горстями снѣга — и опять впередъ, и опять то же стремленіе внизъ на собственной спинѣ, какъ на салазкахъ… Раздался одинъ, и потомъ вскорѣ другой выстрѣлъ, произведенные нашими же собственными ружьями, при случайномъ паденіи на голые камни. Къ счастію, выстрѣлы были безвредны и не произвели между людьми никакого смятенія. Утомленіе было столь велико, что многіе, присѣвъ для
