ны; сначала они плавали далеко ниже той высоты, на которой мы находились, а потомъ стали подходить все выше и выше, пока не заволокли наконецъ весь Балканъ, отъ низу до верху, густою непроницаемою дымкой. Весь кругозоръ нашъ ограничивался пространствомъ не болѣе десяти шаговъ въ поперечникѣ: ѣдешь себѣ по карнизу глубокаго ската — вправо круча, влѣво стремнина, впереди ничего не видно, — все это производитъ нѣсколько странное впечатлѣніе: кажется, будто весь міръ ограниченъ только этимъ клочкомъ снѣжной земли, за которымъ ничего уже нѣтъ, и будто самъ вовсе не двигаешься; хотя и чувствуешь ходъ лошади, но не замѣчаешь самаго движенія, — таково свойство этого плотнаго горнаго тумана.
Къ полудню мы достигли овчарни, гдѣ по диспозиціи долженъ былъ находиться перевязочный пунктъ. Овчарня — это четырехугольное зданіе безъ кровли, сложенное изъ плитъ и булыжнаго камня; стѣны ея довольно толсты и болѣе трехъ аршинъ вышиною; въ передней стѣнѣ продѣланъ входъ. Таковы здѣсь въ горахъ и всѣ вообще овчарни. Утромъ болгары настлали поверхъ стѣнъ нѣсколько жердей, досокъ и хворосту, устроивъ такимъ образомъ нѣкоторое подобіе крыши, съ широкимъ отверстіемъ по серединѣ для прохода дыма. Здѣсь мы нашли уже нѣсколько группъ вооруженныхъ болгаръ съ лошадьми и ослами, часть стрѣлковыхъ и казачьихъ санитаровъ и около десятка воловъ и буйволовъ, предназначенныхъ для перевозки раненыхъ съ этого пункта къ госпиталю. Болгары, присѣвъ на корточки и простирая надъ огнемъ растопыренныя руки, грѣлись около пылавшихъ костровъ; солдаты отдыхали на ворохахъ сѣна. Тутъ встрѣтили насъ — и вчерашній о. Макарій, съ баклагою добраго монастырскаго вина, и картинный Цеко, со своимъ арсеналомъ, за краснымъ широкимъ поясомъ, и Георгій верхомъ на неутомимой маленькой лошадкѣ. Тутъ же успѣлъ уже раскинуть на землѣ всѣ свои медицинскія и хирургическія принадлежности докторъ Заблудовскій, полковой врачъ 30-го казачьяго полка. Бѣлый флагъ съ краснымъ крестомъ развѣвался надъ входомъ. Въ ожиданіи подвоза орудій, мы слѣзли съ лошадей и вошли въ овчарню. Полъ ея въ изобиліи былъ устланъ свѣжею соломою и сѣномъ, а по срединѣ пылалъ
