вутаго «товарищества» забыли и думать; на дѣлѣ его не существуетъ, хотя, какъ говорятъ, Зимница и Систово наполнены этою саранчею, обдѣлывающею въ тылу свои безшабашные гешефты на счетъ государственнаго казначейства. Говорятъ, что вскорѣ всей арміи предстоитъ зимній переходъ черезъ Балканы. Если это такъ, то и слава Богу, потому что иначе здѣсь, коли не намъ, то нашимъ лошадямъ ужь навѣрное предстоитъ пропасть съ голоду. Придунайская Болгарія уже съѣдена, и голодъ, такъ или иначе, долженъ способствовать нашему перевалу черезъ хребетъ еще въ неистощенныя долины Румеліи. За окончательнымъ отсутствіемъ корма, уже въ началѣ декабря вывели изъ Богота въ Ловчу конвойный дивизьонъ лейбъ-казаковъ.
Чтобы судить о здѣшней дороговизнѣ, достаточно сказать, что черствый пшеничный хлѣбъ величиною съ нашу обыкновенную французскую трехъ-копѣечную булку продается у маркитантовъ по франку, фунтъ чая рублеваго достоинства сто́итъ полуимперіалъ, фунтъ дряннаго сахара — четыре франка, фунтъ швейцарскаго сыра — три серебряныхъ рубля, бутылка румынскаго вина, за которое въ Плоэштахъ мы платили пять или семь галагановъ (отъ 12½ до 17½ коп. сер.) здѣсь идетъ за 10 и 12 франковъ; русской водки и въ поминѣ нѣтъ, а мѣстную ракію или мастику пить невозможно, до такой степени кажется она отвратительною; изъ живности, кромѣ баранины, ничего не достанешь; о коровьемъ маслѣ рѣдко кто изъ болгаръ имѣетъ понятіе, такъ что готовить кушанье надо на бараньемъ салѣ или на «свинскомъ маслѣ», какъ называютъ болгары топленое свиное сало. Молока и яицъ ни за какія деньги достать теперь невозможно, а потому приходится питаться всякою дряныо, и большею частью въ сухомятку. Въ довершеніе всего, когда поднялась морозная вьюга, маркитанты на двое сутокъ закрыли свои заведенія, пока наконецъ противъ нихъ не были приняты полицейскія мѣры.
Отъ множества почти такихъ же лишеній не избавленъ и самъ Великій Князь Главнокомандующій, справедливо вызывающій почтительное изумленіе и уваженіе иностранцевъ своимъ истинно спартанскимъ, солдатски-суровымъ образомъ жизни. Жестоко заблуждался бы тотъ, кто воображалъ бы
