торая перемела всѣ дороги. Около Богйта, почти въ самомъ селеніи, нашли восемь закоченѣлыхъ труповъ, занесенныхъ снѣгомъ близь своихъ повозокъ; замерзъ въ пути транспортъ раненыхъ и больныхъ; замерзла и цѣлая партія плѣнныхъ турокъ.
Обитателямъ палатокъ поневолѣ пришлось наконецъ переселиться въ болгарскія подземелья. Трудно представить себѣ что́ нибудь хуже, непригляднѣе и неудобнѣе здѣшнихъ хатъ- землянокъ. Какая нибудь литовская курная изба въ сравненіи съ ними является верхомъ комфорта и даже изящества — и это отнюдь не преувеличено. Чтобы попасть въ болгарскую «кешту» (жилище, хату) приходится спуститься по скользкимъ, грязнымъ или обледенѣлымъ и обыкновенно очень крутымъ ступенькамъ, аршина на два съ половиною или на три въ землю; здѣсь наталкиваешься на низенькую дверцу, какія у насъ въ Россіи можно встрѣтить развѣ въ самыхъ бѣдныхъ свиныхъ или овечьихъ хлѣвахъ. Это самое предательское мѣсто, гдѣ непривычные люди получаютъ ушибы въ темя, и нерѣдко весьма чувствительные, отъ которыхъ нѣсколько дней потомъ испытываются головныя боли. Болгарскія землянки всѣ почти на одинъ образецъ, и вотъ ихъ внутренность: перешагнувъ за порогъ двери, съ разу попадаешь въ какое-то темное и вонючее пространство, ощущая липкую грязь подъ ногами; надо, чтобы прошло съ минуту времени, пока глазъ привыкнетъ и пообглядится въ этихъ потемкахъ, и тогда сквозь дымъ тлѣющаго очага и паръ, неисходно стоящій здѣсь отъ ужасной сырости, начинаешь понемногу различать окружающіе предметы. Налѣво отъ входа нерѣдко стоитъ пара воловъ или буйволовъ на навозной подстилкѣ; направо — идутъ вдоль стѣны двѣ или три полки, гдѣ помѣщается скудная домашняя утварь, которая вся заключается въ мѣдномъ котлѣ, двухъ или трехъ глиняныхъ кувшинахъ и въ такомъ же количествѣ мисокъ; ни вилокъ, ни ложекъ сельскіе болгары въ своемъ обиходѣ не употребляютъ, а ѣдятъ руками, или же макая въ жижицу куски хлѣба, которые и замѣняютъ имъ ложки. Въ слѣдующей стѣнѣ, тоже вправо отъ входа, устроенъ очагъ; но не думайте, чтобы онъ былъ чѣмъ нибудь огороженъ: древесные сучья, а еще чаще кизякъ тлѣютъ просто себѣ на земляномъ полу; дымъ выходитъ въ широкую, прямую трубу, ни-
