снова вызвала Гуссейнъ-Вассфи-пашу на военное поприще, которое нынѣ пока окончилось для него съ паденіемъ Плевны.
Но есть у насъ и еще одинъ революціонеръ, только этотъ уже дѣйствительно «красный», потому что онъ революціонеръ не турецкій, а парижскій, которому удалось бѣжать изъ Франціи послѣ майскихъ дней 1871 года. Это — Оливье́ Пенъ, какъ извѣстно, одинъ изъ самыхъ рьяныхъ и безшабашныхъ дѣятелей послѣдней парижской коммуны, личный секретарь Гошфора, бѣжавшій изъ тюрьмы и приговоренный за это къ смертной казни. «Во имя гуманности, цивилизаціи и свободы» записался онъ передъ войною въ ряды турецкой арміи, «для борьбы съ варварскимъ московскимъ деспотизмомъ», состоялъ тамъ въ офицерскомъ рангѣ и въ качествѣ корреспондента какой-то газеты (кажись, «République française»), находился въ качествѣ чуть ли не ординарца или адъютанта при извѣстномъ палачѣ Шефкетъ-пашѣ, попалъ отъ Шефкета въ Плевну и раздѣлилъ тамъ участь ея защитниковъ. Удивительно, право, вяжется у подобныхъ французиковъ борьба съ варварскимъ московскимъ деспотизмомъ и служба турецкому правительству, именно ради сей пресловутой борьбы, гуманность, цивилизація, свобода и Шефкетъ-паша, съ его «болгарскими ужасами», которые въ маѣ 1876 года привели въ ужасъ даже англичанъ, патентованныхъ друзей Турціи. Какъ корреспонденту и французскому подданному, въ Боготѣ ему предложили препроводить его въ Петербургъ и передать съ рукъ на руки французскому посольству, доставивъ ему тѣмъ самымъ свободу и возможность возвратиться на родину; коммунаръ поблѣднѣлъ и не на шутку перетрусилъ, а въ особенности когда узналъ, что здѣсь находится полковникъ Гальяръ, французскій военный агентъ. Онъ умолялъ не оказывать ему этой любезности, краснорѣчиво увѣряя, что предпочитаетъ горечь русскаго плѣна всѣмъ сладостямъ французской свободы и что онъ имѣетъ право — законнѣйшее право считаться военноплѣннымъ, такъ какъ дѣйствительно числился на службѣ въ турецкой арміи, а потому проситъ, какъ особенной милости, не дарить ему свободу, если съ нею сопряжено знакомство съ французскимъ посольствомъ въ Петербургѣ.
Третья не безъинтересная личность — нѣкто маіоръ Сулейманъ-Ага-Дурзіевъ. Исторія его какая-то странная и запутан-
