мадная толпа почтительно разступилась на двѣ стороны, приложивъ къ козырькамъ руки, для отданія чести.
Опираясь слѣва на плечо Хасибъ-бея, а справа на корнета лейбъ-гвардіи Казачьяго Его Величества полка, князя Дедашкеліани, раненый Османъ шелъ черезъ дворъ для представленія Его Императорскому Величеству. Тутъ же шелъ и драгоманъ Главнокомандующаго, дѣйствительный статскій совѣтникъ Макѣевъ, который во время блокады дважды былъ посылаемъ въ Плевну парламентеромъ. Плѣннаго полководца ввели въ комнату, гдѣ присутствовалъ Государь Императоръ.
Его Величество, подойдя къ Осману, обратился къ нему со слѣдующими словами (разговоръ происходилъ при посредствѣ Н. Д. Макѣева):
— Что васъ побудило прорываться?
— Какъ солдатъ, дорожащій своимъ честнымъ именемъ, я во всякомъ случаѣ считалъ своимъ долгомъ сдѣлать эту попытку; я не могъ, не имѣлъ права поступить иначе… Попытка не удалась, но мое несчастіе смягчается для меня лично тѣмъ, что неудача эта доставила мнѣ счастіе быть представленнымъ Вашему Величеству.
— Отдаю полную дань уваженія вашей доблестной храбрости, хотя она и была направлена противъ Моей арміи.
— Ваше Императорское Величество, — почтительно склоняясь, отвѣчалъ Османъ, — я исполнялъ лишь мой воинскій долгъ и надѣялся, что тѣмъ самымъ заслужу не только признательность моего отечества, но и милостивое вниманіе Вашего Величества и уваженіе Вашей арміи.
— Знали ли вы что нибудь о взятіи Врацы, Правца, Этрополя, о занятіи нами Орханіэ?
— Государь, я не зналъ ничего. Начиная съ несчастнаго для насъ дѣла при Горнемъ Дубнякѣ, въ теченіи сорока пяти дней никакая вѣсть извнѣ не проникала въ Плевну.
— Много ли у васъ оставалось продовольствія?
— Только на пять дней, и наканунѣ моей попытки оно было роздано на руки людямъ.
— Въ знакъ уваженія къ вашей храбрости, Я возвращаю вямъ вашу саблю, которую вы можете носить и у насъ въ Россіи, гдѣ — надѣюсь — вы не будете имѣть причинъ къ какому бы то ни было недовольству.
