Тутъ же, рядомъ съ кладбищемъ, начинается и городское предмѣстье, гдѣ почти всѣ домишки до основанія разнесены гранатами. Повсюду встрѣчаешь развалины и мусоръ, обломки разной домашней утвари, разщепенныя, перебитыя деревья, гніющіе трупы животныхъ и цѣлые остовы лошадей и буйволовъ; повсюду валяются облитые свинцомъ осколки губительнаго чугуна; на каждомъ шагу видны слѣды пороховыхъ опаловъ на бѣлыхъ стѣнахъ, либо широкія пробоины въ каменныхъ заборахъ, да копоть пожаровъ, — и надъ всѣмъ этимъ нерѣдко стоитъ тяжелый смрадъ разлагающихся труповъ. Печальная картина смерти и разрушенія!
Весь городъ имѣлъ совершенно мертвый видъ: ворота и калитки наглухо заколочены, стекла въ окнахъ бо̀льшею частію выбиты, лавки всѣ заперты или раззорены; въ домахъ по большей части пусто, и такая же мертвая пустота царитъ и въ узенькихъ, глубоко-грязныхъ, косыхъ и кривыхъ улицахъ. Изрѣдка увидишь развѣ какого нибудь болгарина, торопящагося начертить мѣломъ крестъ на своихъ дверяхъ, въ знакъ того, что это домъ христіанскій, да еще въ двухъ-трехъ мѣстахъ попались на встрѣчу маленькія группы болгарскихъ женщинъ и дѣвушекъ, стоявшихъ съ ведрами у фонтана, или выглядывавшихъ изъ-за плетней своихъ садиковъ. Старухи крестились и привѣтствовали Великаго Князя и свиту поклонами; изъ устъ ихъ нерѣдко раздавалось радостное «добре́ доше́лъ»; молодыя же и дѣти по большей части встрѣчали и провожали молча, одними лишь любопытными взглядами. Въ центрѣ города было уже гораздо менѣе раззоренія, но та же мертвая пустота царила и здѣсь, какъ въ предмѣстьѣ.
Замѣчательно, какъ турки любятъ и уважаютъ деревья: нуждаясь въ топливѣ, они жгли у себя на позиціяхъ кизякъ, растаскивали на дрова деревянныя части разрушенныхъ построекъ, но не уничтожили около Плевны ни одного виноградиика, не срубили въ самомъ городѣ ни одного дерева, не только фруктоваго, а даже и тополей пирамидальныхъ, которые служатъ только украшеніемъ, только ласкаютъ глазъ и чувство своею изящною стройностію.
Не то мы видимъ теперь на поляхъ въ окрестностяхъ Плевны, еще въ августѣ столь богатыхъ разнообразною фруктовою растптельностію… Здѣсь теперь все голо, все вырублено, все
