батальоны Житомірскаго полка почти всѣхъ, Волынскій полкъ — 11, Подольскій — 7, въ Брянскомъ выбыли изъ строя всѣ штабъ- офицеры. Многія роты остались совсѣмъ безъ офицеровъ, но все-таки дрались геройски, и сами, по своему собственному почину, кидались на врага встрѣчною атакою и опрокидывали его въ овраги. Многіе изъ раненыхъ возвращались во фронтъ немедленно послѣ первой перевязки, и когда кто-либо изъ начальниковъ начиналъ ихъ уговаривать, чтобы отправлялись въ госпиталь (временно помѣщенный въ Габровѣ), то почти общимъ отвѣтомъ въ такихъ случаяхъ бывали слова: «Успѣемъ еще! Госпитали для другихъ, для тяжелыхъ, а мы легкіе, можемъ еще кое-какъ ружьемъ владѣть… Надо постараться… время не такое… Все одно умирать!» И умираютъ… Дѣйствительно, геройски умираютъ. Разсказываютъ, что генералъ Радецкій, въ позднія сумерки, обходя позицію, увидѣлъ семнадцать человѣкъ солдатъ, лежавшихъ въ повалку въ одномъ изъ нашихъ передовыхъ ложементовъ. Надъ этою кучкою одиноко стоялъ офицеръ съ окровавленными лицомъ и ногою, взявшій подъ козырекъ проходившему генералу.
— Что̀ это они у васъ? Спятъ? — спросилъ посѣтитель, указавъ на лежащихъ.
— Да, ваше превосходительство, спятъ, отвѣчалъ офицеръ:— спятъ… и не проснутся: они всѣ убиты.
— А вы что̀ же здѣсь дѣлаете? — Дожидаю своей очереди, — это была моя команда, отвѣчалъ офицеръ тихо и спокойно.
Вообще, и офицеры, и солдаты соревнуютъ другъ другу въ геройскомъ поведеніи и въ умѣньи умирать стоически и просто. Голодные, измученные, полубольные люди рвутся въ бой, а офицеры, какъ и всегда — впереди. Есть много случаевъ, что люди остаются во фронтѣ съ испортившимися ружьями.
— Зачѣмъ вы здѣсь остаетесь? Вѣдь вы стрѣлять не можете, замѣчаютъ имъ офицеры.
— Такъ точно, ваше благородіе; для того мы и въ особую команду собираемся, чтобы, значитъ, работать штыками.
Такимъ же точно образомъ работали штыками въ первые дни и многіе болгары-ополченцы.
Генералъ Радецкій постоянно воодушевляетъ всѣхъ своимъ личнымъ примѣромъ; онъ всегда тамъ, гдѣ огонь сильнѣе,
