рѣзко раздается условный свистокъ: разомъ сверкнула во всю длину бруствера полоса молніи и какъ одинъ выстрѣлъ грянулъ громадный, оглушительный залпъ. Въ подступавшей темной массѣ раздались отчаянные вопли испуга, крики боли, стоны страданія… Она заколебалась и повернула назадъ. Вторичный залпъ ударилъ въ тылъ бѣжавшаго противника. Новые вопли раздались въ темнотѣ и къ нимъ присоединились теперь какія-то проклятія, брань и энергическіе крики, очевидно начальниковъ, старавшихся остановить общее бѣгство. Это имъ, наконецъ, удалось. Отбѣжавъ на значительное разстояніе, турки залегли и открыли лихорадочно-горячую, какъ бы судорожную перестрѣлку. Огонь ихъ былъ частъ, но неровенъ и безпорядоченъ. Судя по этому огню, можно было заключить, что нашъ неожиданный залпъ произвелъ сильное нравственное впечатлѣніе. Прошло по крайней мѣрѣ полчаса прежде чѣмъ огонь противника принялъ болѣе спокойное, равномѣрное теченіе, хотя выстрѣлы, по обыкновенію, были часты на подобіе барабанной дроби; но самая правильность этой дроби уже доказывала, что турки успѣли опомниться, придти въ себя и прибѣгнуть къ своей всегдашней системѣ обливанія безцѣльнымъ дождемъ свинца, который шлепался въ брустверъ, либо пролеталъ высоко надъ головами защитниковъ траншеи. Все это дѣло продолжалось около часа. Ровно въ часъ по полуночи данъ былъ нашъ первый убійственный залпъ, а безъ нѣсколькихъ минутъ въ два съ турецкой стороны протрубили въ рожокъ «отступленіе». Генералъ Скобелевъ, зная по опыту, что за этимъ сигналомъ нерѣдко слѣдуетъ у турокъ новая атака, думалъ, что и теперь они прибѣгаютъ къ той же хитрости, а потому приказалъ своимъ приготовиться къ дружной и достойной встрѣчѣ. Но противнику на этотъ разъ, какъ видно, было уже не до хитростей: употребивъ цѣлый часъ на безполезную въ потьмахъ перестрѣлку, поражаемые не рѣдко съ задней своей позиціи осколками своихъ же собственныхъ гранатъ, которыя теперь лопались большею частію значительно впереди нашей траншеи, турки послѣ сигнала тотчасъ же поспѣшили удалиться подъ прикрытіе своихъ ложементовъ. Когда все утихло, къ генералу Скобелеву явился начальникъ секрета, унтеръ-офицеръ 9-го стрѣлковаго батальона, и доложилъ, что въ секретѣ все благо-
