нера, и на полковника Тутолмина, и на князя Шаховскаго. Изъ фактическихъ, документальныхъ данныхъ, какія сообщены въ моемъ описаніи первыхъ двухъ плевненскихъ сраженій, не трудно видѣть на сколько могли быть виноваты и тотъ, и другой, и третій. Но подобнаго рода документальныя данныя не всегда могутъ являться своевременно; чаще всего, они дѣлаются достояніемъ только исторіи, т. е. уже послѣдующаго времени, а между тѣмъ, — пока-то до исторіи — эти обвиненія, съ легкой руки корреспондентовъ, проникли и во всесвѣтную газетную литературу, далеко за предѣлы не только дѣйствующей арміи, но и Россіи. Въ арміи же обвиняли, слава Богу, еще менѣе чѣмъ гдѣ-либо, потому что армія полна очевидныхъ свидѣтелей, знающихъ и понимающихъ ка̀къ было дѣло. Но, къ прискорбію, даже и въ арміи не всегда обходится безъ увлеченій и пристрастій, и это опять-таки понятно: никому, какъ самой же арміи, прежде всѣхъ остальныхъ, приходится расплачиваться собственною кровью за каждый промахъ или ошибку. Такъ точно и въ данномъ случаѣ. Но прежде чѣмъ обвинять, слѣдовало бы выяснить вопросъ: былъ ли генералъ Зотовъ самостоятельно дѣйствующимъ начальникомъ и на сколько онъ могъ быть таковымъ въ данныхъ условіяхъ? На это нѣкоторые отвѣчаютъ, что de jure — нѣтъ, de facto — былъ, ибо главное начальствованіе надъ соединеннымъ русско-румынскимъ Западнымъ отрядомъ было предоставлено князю Карлу какъ бы номинально, изъ соображеній скорѣе дипломатическаго, чѣмъ военнаго свойства. Въ сущности, если это и такъ, то только отчасти, да и то очень условно. Разъ, что мы нашлись вынужденными прибѣгнуть къ активному содѣйствію арміи союзнаго намъ владѣтеля, то естественно, что этому владѣтелю по праву принадлежало и главное начальствованіе надъ своею арміею, и — на сколько извѣстно, — румыны только подъ этимъ условіемъ и согласились на участіе въ дѣйствіяхъ противъ Плевны. Подчинить князя Карла генералу Зотову, конечно, было неудобно хотя бы уже и потому, что румыны, самолюбивые, какъ извѣстно, до болѣзненности, даже до смѣшнаго, никогда на это не согласились бы. Разъ, что мы прибѣгли къ ихъ содѣйствію, то они имѣли полныя основанія заключить, что мы въ нихъ нуждаемся, а если вы въ насъ нуждаетесь, то мы вамъ поставимъ
нера, и на полковника Тутолмина, и на князя Шаховского. Из фактических, документальных данных, какие сообщены в моем описании первых двух плевненских сражений, нетрудно видеть, насколько могли быть виноваты и тот, и другой, и третий. Но подобного рода документальные данные не всегда могут являться своевременно; чаще всего они делаются достоянием только истории, т. е. уже последующего времени, а между тем, — пока-то до истории — эти обвинения, с легкой руки корреспондентов, проникли и во всесветную газетную литературу, далеко за пределы не только действующей армии, но и России. В армии же обвиняли, слава богу, еще менее, чем где-либо, потому что армия полна очевидных свидетелей, знающих и понимающих, как было дело. Но, к прискорбию, даже и в армии не всегда обходится без увлечений и пристрастий, и это опять-таки понятно: никому, как самой же армии, прежде всех остальных, приходится расплачиваться собственною кровью за каждый промах или ошибку. Так точно и в данном случае. Но прежде, чем обвинять, следовало бы выяснить вопрос: был ли генерал Зотов самостоятельно действующим начальником и на сколько он мог быть таковым в данных условиях? На это некоторые отвечают, что de jure — нет, de facto — был, ибо главное начальствование над соединенным русско-румынским Западным отрядом было предоставлено князю Карлу как бы номинально, из соображений скорее дипломатического, чем военного свойства. В сущности, если это и так, то только отчасти, да и то очень условно. Раз, что мы нашлись вынужденными прибегнуть к активному содействию армии союзного нам владетеля, то естественно, что этому владетелю по праву принадлежало и главное начальствование над своею армиею, и — насколько известно — румыны только под этим условием и согласились на участие в действиях против Плевны. Подчинить князя Карла генералу Зотову, конечно, было неудобно хотя бы уже и потому, что румыны, самолюбивые, как известно, до болезненности, даже до смешного, никогда на это не согласились бы. Раз, что мы прибегли к их содействию, то они имели полные основания заключить, что мы в них нуждаемся, а если вы в нас нуждаетесь, то мы вам поставим
